Книга Авантюристы его величества - Вадим Хитров

Из Петербурга прибыл и вновь назначенный руководитель делегации от России адмирал Дубасов.

7 января 1905 года. Париж

Адмирал мерил шагами большой кабинет Извольского. Сам хозяин кабинета отлучился по неотложным делам.

На два часа дня здесь была условлена встреча по поводу выработки позиции и поведения русской делегации.

Часы показывали уже десять минут третьего, а в кабинете никого не было, кроме сопровождавшего Дубасова советника по дипломатической части Мандельштама и какого-то жандармишки по фамилии Лартинг.

Адмирал терпеть не мог опозданий. Федор Васильевич Дубасов вообще был человеком суровым и резким, совсем не дипломатом. Настоящий боевой моряк, еще в 1877 году за дерзкую диверсию, проведенную против турецкого броненосного монитора «Сейфи», в результате которой тот был взорван и потоплен, молодой офицер получил орден «Святого Георгия Победоносца». Хотя адмиралу минуло пятьдесят, он был вполне бодр и энергичен. Он как ледокол, упорно пробивающий путь во льдах, должен был своим напором лоббировать то мнение, что неизвестные миноносцы на Доггер банке имели место и несли угрозу русской эскадре. Дипломатические кружева при помощи Рачевского должен был вить Андрей Николаевич Мандельштам, доктор международного права и опытнейший специалист по такого рода делам.

В двадцать минут третьего на пороге кабинета появились Рачевский и сопровождающие его офицеры флота.

Дубасов уже было хотел по своему обыкновению резко высказаться по поводу опоздания, но был совершенно обезоружен широчайшей и добродушнейшей улыбкой Рачевского.

- Здравствуйте, господа. Добрый день, дорогой Федор Васильевич. Как я рад видеть вас, премного наслышан, и вот, наконец, могу воочию лицезреть и пожать руку настоящего русского офицера, - добил адмирала Рачевский и уже тряс руку Дубасова. - Извините за опоздание, из Виго путь неблизкий, некоторые дорожные коллизии, так сказать, но теперь все слава богу, и мы можем приступить к нашему собранию.

Офицеры также поздоровались с присутствующими. Все сели.

- Итак, господа, - начал разговор по существу Петр Станиславович, - На Доггер банке японцы устроили провокацию, и мы убеждены, что это была именно провокация. Заграничным отделом департамента полиции была проведена определенная работа, в результате которой открыт заговор японцев, направленный против эскадры адмирала Рожественского, о чем последний был вовремя упрежден. Смею вас заверить, что без этого предупреждения последствия инцидента, называемого теперь Гулльским, были бы куда печальней.

- Куда уж печальней, - не выдержав, выпалил Дубасов, - корабли задержаны, вся Европа клокочет, мы чуть ли не на пороге войны с Англией. Я вообще уже не уверен, что эти миноносцы были. Высокопоставленные чины Англии и Германии в один голос твердят, что это все бредни русских с целью оправдать ничем не спровоцированную атаку на мирные английские суда. Про газеты я даже не упоминаю!

- Согласен, Федор Васильевич, что, выражаясь морским языком, европейское общество заштормило сильно. Однако ни один из голосящих на страницах прессы журналистов, дипломатов, сановников или военных на Доггер банке не был, а вот господа Кладо, Отт, Эллис и Шрамченко были, и готовы подтвердить совершенно обратное. Не правда ли, господа офицеры?

- Так точно, - высказался капитан второго ранга Николай Лаврентьевич Кладо. - Глупостей мы, конечно, понаделали, своих чуть не потопили, но миноносец я видел сам, и попадание в него было. Я готов это подтвердить где угодно.

Другие офицеры высказали согласное мнение.

- Вот видите, Федор Васильевич, как складывается ситуация. Своим офицерам, я надеюсь, мы можем доверять более, чем оголтелой английской прессе?

- Безусловно, - серьезно произнес Дубасов, - тем более что Николая Лаврентьевича я знаю лично и мнение на его счет имею положительное;

- Вот и славно, - сказал Рачевский. - Все вы прибыли сюда с целью принять участие в работе международной комиссии, созванной для расследования случившегося. Комиссия начнет работу 9 января.

- Так как нам вести себя на комиссии? - задал вопрос Эллис.

- Честно отвечайте на все вопросы, - ответил Рачевский. - Основу комиссии составляют адмиралы недружественно настроенных к нам держав, кроме, пожалуй, французов. Однако все это моряки, а посему вы будете говорить с ними все же на одном языке. Смело и убежденно рассказывайте о том, что вы видели и как на это реагировали. Не надо эмоций, надо четко и по делу. А Федор Васильевич вас в обиду не даст.

- За это можете не беспокоиться, - почти дружелюбно проворчал Дубасов.

- Далее, поддержку по юридической и дипломатической части будет осуществлять Андрей Николаевич. Мы с господином Лартингом будем снабжать Андрея Николаевича документами и свидетельствами, которые помогут отстаивать нашу общую точку зрения. Вот такая диспозиция.

- А какие-то, как вы говорите, документы и свидетельства вы уже имеете, и насколько они весомы? - спросил Дубасов.

- Ну, для примера, у нас есть письменные показания инженера, который вооружал миноносцы, есть показания шкипера, который их видел в море, и еще кое-что интересное. Степень серьезности собранных нами улик такова, что только упоминание некоторых из них в переговорах с в общем-то нейтральными в данном конфликте испанцами, привело к тому, что адмиралом Рожественским было получено разрешение на погрузку угля, и наши броненосцы впоследствии успешно покинули порт Виго. Таким образом, задержка составила всего шесть дней, два из которых мы грузились топливом. Я думаю, что японцы с англичанами рассчитывали на другое.

- Это хорошо, вы вселяете некоторую надежду, - удовлетворенно произнес адмирал и замолчал.

- Итак, - выдержав паузу, продолжил Рачевский, - если более вопросов к нам не имеется, считаю разумным закончить наше собрание. Господа офицеры, до начала работы комиссии есть еще два дня. Так что Париж у ваших ног, возлюбите его, он того стоит. Только не увлекайтесь. А нам еще надо более предметно поговорить с Андреем Николаевичем.

Офицеры во главе с адмиралом встали, попрощались и покинули Русскую миссию, дабы насладиться очаровательной столицей Франции.

30 января 1905 года. Париж

- Эта комиссия - пустая трата времени. Мы работаем три недели и решительно ничего не добились. Более того, у русских на все есть ответ. Мы вызываем свидетелей с рыбацких судов, которые утверждают, что вели обычный лов рыбы и ничего предосудительного не делали. На что русские тут же выдают показания своих офицеров и какого-то Райта, и становится понятно, что безобидные рыбаки вели себя, по крайней мере, странно. Мы утверждаем, что никаких миноносцев не было, русские опять выдают нам показания и различных свидетелей. Какие цели мы преследуем? Если задержать русскую эскадру, так они давно ушли. Заставить их признать свою вину? Так они и не настаивают на своей безупречности и готовы компенсировать причиненный ущерб. Унизить русских? Я, знаете ли, адмирал, и русские моряки у меня, кроме уважения, ничего не вызывают. Я не понимаю своей роли во всей этой истории, мне чужды ваши политические интриги, - так возмущался глава английской делегации адмирал Бомонт в кругу своих коллег после очередного заседания международной комиссии.