Книга Орли, сын Орлика - Тимур Литовченко

– Не следует предполагать, ваше высочество. В таких случаях можно говорить с абсолютной уверенностью, что…

– И все равно не понимаю, к чему вы клоните.

– Только лишь к тому, что лучше иметь под боком нейтрально настроенных франкфуртцев, чем скрытых врагов. На зимних квартирах мы простояли, считайте, целых три месяца. Пока что обошлось без инцидентов. Не хочется, чтобы они начались именно сейчас.

– Сейчас, когда наступает время начинать весеннюю кампанию?

– Да, ваше высочество.

– Так вы думаете, граф…

Де Лазиски кивнул с самым серьезным видом:

– С точки зрения оккупированных, нынче время не нос от мороза прятать, а неприятный сюрприз нам готовить.

– Что конкретно вам известно и от кого? – сразу встрепенулся принц Лотарингский… как вдруг покосился на дверь, за которой под надзором Кароля ожидал юный Иоганн Вольфганг, и произнес: – А-а-а, понимаю, понимаю… Разумно, граф, очень разумно!

– Если ваше высочество считают, что моим источником информации является сын советника юстиции Гёте…

– В самом деле, кто же заподозрит ребенка? – удовлетворенно улыбнулся принц. – Вы, граф, как всегда непревзойденны.

– Все совсем не так, – улыбнулся де Лазиски. – Это было бы слишком просто. К тому же, он недостаточно информирован о том, что может нас заинтересовать. Хотя сама идея использовать его…

– Итак, я все же прав?! – обрадовался принц.

– Я, ваше высочество, и в самом деле включил в наши планы юного Иоганна Вольфганга, но совсем не в этом качестве.

– То есть?

– Лучше передать через мальчика удобную нам информацию, чем делать его нашим информатором.

– Что-о-о?! – Принц Лотарингский был поражен до глубины души. – О чем это вы, любезный граф? Какие еще сведения собираетесь передавать нашим врагам?..

– Это не совсем сведения, ваше высочество.

– Что же тогда?

– Вообразите, что, разговаривая с такими же франкфуртскими ребятишками, наш юный Иоганн Вольфганг расскажет, что турецкие янычары – это на самом деле никакие не людоеды-дикари с таинственного Востока, а благородные рыцари.

– Ну так и что?

– Юные друзья Иоганна Вольфганга расскажут об этом другим детям, а также своим родителям, те, в свою очередь…

– А-а-а, понимаю, вот теперь понимаю!

– Это лишь одно направление работы с местным населением, ваше высочество. С согласия маршала де Брольи, от начала нашего зимнего квартирования я делаю также многое другое, чтобы улучшить отношение франкфуртцев к французскому войску, сделать его хотя бы нейтральным. А теперь собираюсь познакомить юного Иоганна Вольфганга с запорожцами. Согласитесь, накануне весенней кампании это нам отнюдь не помешает…

Некоторое время собеседники молчали. Принц Лотарингский задумчиво тер подбородок, де Лазиски спокойно смотрел на него.

– Ну что же, граф… – заговорил первым принц.

– Да, ваше высочество?

– Вынужден согласиться, вы таки правы! А в самом деле, почему бы мальчику не пообщаться с вашими конными гвардейцами? Замечательная идея.

– Благодарю, ваше высочество!

– Хорошо, граф, можете идти.

Де Лазиски поклонился и вышел прочь. Принц Лотарингский подошел к окну, уперся руками в оконную раму. Через минуту на дворе появился де Лазиски, немного позади него шли внук франкфуртского губернатора Иоганн Вольфганг Гёте и графский телохранитель Кароль.

Не спеша троица направилась по улице Олений Брод туда, где квартировали «синие шведы» и запорожская сотня…

15 мая 1730 г. от Р. Х., Салоники,

дом гетмана в изгнании Пилипа Орлика

– Мой господин, к вам прибыл посетитель.

Али замер на пороге комнаты, всем своим видом демонстрируя почтение к высокородной персоне и вместе с тем готовность предотвратить любые нежелательные действия пленника. Впрочем, таким начальник охраны оставался всегда – а виделись они на протяжении последних восьми лет ежедневно. Фактически, с того самого момента, как гетмана направили сюда из Бендер, где он пытался найти поддержку султана.

Бендеры, те самые Бендеры, где семнадцать лет тому они защищали Карла XII. Проклятый городишко!!! Эх, знать бы заранее, как оно сложится!..

Девять лет тому назад в Ганновере он расстался со старшеньким своим сыном Григорием и поехал в Молдавию – поскольку тогда все еще надеялся убедить султана немедленно начать войну против московитов. Думал разжечь честолюбие турок, напомнив Ахмеду III о славной победе антироссийского союза на берегах Прута.

Впрочем, как выяснилось, у султана были свои планы относительно казаков. К предложению Орлика отнесся якобы одобрительно, тем не менее, отвечал как-то неоднозначно. Наконец предложил встретиться в Салониках, чтобы решить все окончательно. Однако здесь гетмана уже поджидал Али, который очень вежливо, хотя и твердо дал понять, что повелитель правоверных появится здесь очень не скоро… а если даже появится, то с гетманом Орликом, скорее всего, встречаться не будет. Да и вообще, отныне пан гетман не имеет права переступать порога этого дома, вплоть до дальнейших указаний повелителя правоверных…

Цель подобного шага вскоре стала вполне понятной: спустя некоторое время Ахмед III начал-таки войну, но не против Московии (или России – как приказал именовать свою империю царь Петр), а против… Персии! Что же до гетмана Орлика, то султану было удобно держать его под рукой, словно сторожевого пса: пусть молча свирепствует под домашним арестом, пусть копит в душе злость и ненависть, чтобы в благоприятный момент взорваться подобно ядру…

В тот самый благоприятный момент, когда повелитель правоверных сочтет необходимым наступление на северных гяуров[13]. Тут-то и сгодится гетман Пилип Орлик вместе со своими казаками!

Очень даже сгодится…

С тех пор московиты время от времени требовали от султана выдачи им на суд и расправу «подлого предателя», грозясь вооруженной экспедицией в глубь Османской империи. Понимая, что этого не произойдет, Ахмед III каждый раз обещал подумать.

Таким образом, Пилип Орлик сидел под домашним арестом в Салониках вот уже девятый год. Чтобы не сойти с ума от безделья, даже начал писать «Дневник путешественника»[14]…

Что же до посетителей, то их допускали сюда нечасто. Интересно, кто вспомнил о султанском пленнике теперь?

– Я не жду гостей.

– Знаю, мой господин. – Али вежливо поклонился.