Книга Вторжение. Взгляд из России. Чехословакия, август 1968 - Йозеф Паздерка

(Из личного архива В.П. Лукина)

– Вы можете сравнить тогдашнюю атмосферу в Чехословакии с той, что царила в Советском Союзе?

– В Советском Союзе после хрущевской «оттепели» атмосфера была очень нестабильной. В Москве тогда боролись друг с другом за власть разные фракции и тенденции, не было вполне ясно, продолжится ли «оттепель» и каким окажется дальнейшее развитие. К примеру, на работу в журнал «Проблемы мира и социализма» меня принимал академик Алексей Румянцев[70], очень интересный человек. Ему был близок «социализм с человеческим лицом», так что в редакции журнала он собрал сильных и интересных личностей. И такого человека делают вдруг главным редактором советской газеты «Правда». Сегодня люди, наверное, даже представить не могут, что это тогда значило. «Правда» была центральным печатным органом КПСС… самая влиятельная газета, политический инструмент партии. И вот в ней начали появляться прямо-таки сенсационные статьи – тексты достаточно либеральных публицистов, Юрия Карякина[71], к примеру, и других. Карякин стал политическим комментатором «Правды», а дома он при этом хранил запрещенный «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына[72]. Такие парадоксы были обычны для СССР первой половины шестидесятых годов, и именно благодаря им я в январе 1965-го добрался до Праги.

– Какое впечатление произвела на вас Прага?

– На первый взгляд ничего особенного. Стоял ненастный январь, в воздухе неприятно пахло жженым углем из печей. Мне понадобилось некоторое время, чтобы обнаружить и оценить красоты Праги. Прага интересный город, сегодня я считаю ее, наряду с Венецией и Брюгге, одним из трех самых прекрасных городов мира.

В пражской редакции царила чрезвычайно свободная атмосфера. Создавали ее в основном чехи и русские, ну и плюс, конечно, посланцы компартий других стран. В свое время это был один из самых прогрессивных журналов, практически бесцензурный. Официально считалось, что статьи пишут сами генеральные секретари коммунистических партий, но их содержание в основном зависело от редакции. Поэтому там время от времени появлялись вещи, которые в СССР были бы немыслимы. Например, статья Юрия Карякина о Солженицыне[73] и другие.

Владимир Лукин выступает с лекцией. 1960-е годы

(Из личного архива В.П. Лукина)

Что касается политической атмосферы в Праге, то я скоро понял, что стал свидетелем небывалых событий.

– Чем же она вас так привлекла?

– Надеждой и взаимосвязью с процессами, происходившими тогда в СССР. У нас уже прошел суд над Синявским и Даниэлем в 1965 году[74], и мы внутренне стали отдаляться от режима. Еще подростками мы не любили Сталина, хотели больше свободы, хотели демократизации системы, пускай даже и в хрущевском издании. То есть «больше социализма». Это очень перекликалось с «социализмом с человеческим лицом».

Мои друзья в Праге не любят об этом говорить, но на весь этот процесс очень повлияло письмо Александра Солженицына съезду союза чехословацких писателей[75] и некоторые другие сигналы из Москвы. Сейчас об этом, кажется, вспоминать не модно, однако влияние это было, причем немалое. А я был вроде как связной, у меня и в Москве, и в Праге были друзья в интеллектуальных кругах.