Книга Кладбище Кроссбоунз - Кейт Родс

– Скажи, Хари, тебе когда-нибудь требуются физические нагрузки?

– Лишь в самом крайнем случае.

– Значит, ты живешь головой. Обладатель разума без тела. Полное разделение.

– Ты права. – Улыбка шефа сделалась еще шире. – Изредка Теджо отправляет меня выгуливать собаку, но это, пожалуй, и все.

– Кстати, как она?

– Зла на меня.

– Не верю. – За пять лет работы бок о бок с Теджо я ни разу не видела, чтобы она вышла из себя, даже когда чиновники из кожи вон лезли, пытаясь указать нам наше место.

– Она приглашает тебя к нам на ужин. Не помню, говорил я уже это тебе или нет.

– Всегда готова, – улыбнулась я и встала, чтобы уйти. – Даже не стану есть десерт, чтобы оставить в животе место.

Хари довольно потер руки:

– Отлично. Я скажу тебе, в какой день.

– Хорошо. Пока!

Я уже шагнула в коридор, когда Хари окликнул меня:

– Звонил твой друг из полиции. Я даже записал сообщение. Оно где-то здесь.

С этими словами шеф принялся перебирать ворох разноцветных листочков рядом с телефоном.

– Он назвал себя? Бернс?

– Точно. Бернс. Спрашивал, можно ли к тебе приехать.

– Пусть приезжает, – настороженно кивнула я.

– Ты уверена?

– Можно подумать, у меня есть выбор.

– Выбор есть всегда, – небрежно махнул рукой Хари. – Вот я, например, выбрал никогда не играть в теннис. Что мешает тебе отказаться, Элис?

– В другой раз, – улыбнулась я. – Я уже дала согласие.

В этот день я приняла трех пациентов: пожилую женщину, страдающую депрессией, средних лет мужчину, приходящего в себя после нервного срыва, и подростка с острой формой социофобии. В течение всего приема он что-то напевал себе под нос и прятал глаза под длинной челкой.

Как только он ушел, я отправилась узнать, как там дела у Лоры Уоллис. Застала у нее двух посетителей. На краешке кровати сидели две девушки и пытались ее рассмешить. По сравнению с ней обе выглядели настоящими амазонками – такой крошечной Лора казалась на их фоне. Но, по крайней мере, она начала подавать признаки выздоровления, щеки немного порозовели.

Как назло, когда собралась домой, пошел дождь со снегом. Мой электронный почтовый ящик оказался забит до отказа. Ответа ждали двести тридцать девять запросов. Я мысленно представила себе такое количество живых людей: все они столпились в коридоре и жаждут доверить мне свое душевное здоровье.

От этой мысли стало не по себе. Идти домой пешком слишком холодно. Решено: кроссовки, спортивный костюм, пробежка. Футболка показалась мне неприятно липкой, и я, чтобы немного согреться, сбежала вниз по лестнице быстрее обычного. Как всегда, кроме меня, на ней никого не было.

Один бог ведает, что случилось бы, если бы кто-то встретился мне на пути. Столкновения с летальным исходом было бы не избежать, как при скоростном спуске на лыжах. На улице меня встретили толпы хмурых горожан. Все они задержались на работе и теперь торопились домой. Снежинки противно приставали к лицу. От них рябило в глазах. Моя толстовка промокла в считаные секунды, однако я не обращала внимания. Слева, время от времени скрываясь за домами, словно мираж, несла свои воды Темза.

Автобуса Уилла возле дома не оказалось. Я быстро стащила спортивный костюм и повесила на полотенцесушитель банный халат, чтобы он согрелся. Мой план действий включал горячий душ, чтобы смыть с себя накопившуюся за день усталость, а затем блаженное ничегонеделание.

На кухонном столе ждала записка от Лолы: «Празднуем!!! Встречаемся в «Винополисе» в девять. Не опаздывай».

По всей видимости, очередной просмотр завершился удачно. Скомкав зеленый конверт, на котором моя подруга оставила послание, я свернулась клубочком на диване. Нет, сегодня ничто не способно нарушить моего сладостного домашнего одиночества.

Должно быть, я на какое-то время задремала, потому что, когда снова посмотрела на часы, было уже половина девятого. И мне стало стыдно.

Лола проявила такое искреннее участие к Уиллу, заставила его по-другому посмотреть на жизнь. Превозмогая себя, я все же встала с дивана. Из зеркала в спальне на меня посмотрела женщина, которой следует больше заботиться о себе: усталая, с мокрыми волосами, которые не мешало бы привести в божеский вид. Краситься заново не было сил. Я натянула джинсы, байкерские ботинки, черный джемпер и направилась к двери.

Площадь перед домом было пуста. К счастью, других безумцев, рискнувших выйти на улицу в такой холод, не нашлось. Как и психопатов, желающих объяснить мне, что такое боль, а потом раскромсать. Я оседлала велосипед и, одними губами проклиная Лолу, на всей скорости покатила по Тули-стрит.

В «Винополисе» было людно. Парочки жались друг к другу за крошечными столиками, на которых едва хватило места для одной бутылки вина, свечи и тарелки с испанскими закусками тапас. Пока глаза привыкали к полумраку, официант провел меня через плотно набитый зал и усадил за столик в углу, где предстояло дожидаться Лолу. Увы, в десять минут десятого ее нигде не было видно. Другой официант поставил передо мной бутылку совиньона и тарелку тапас. Я уставилась на фасоль в томатном соусе, кубики испанского омлета и белых анчоусов в масле.

– Я не заказывала.

– И не нужно, – улыбнулся официант. – За вас заказали.

Не иначе как Лола пришла раньше, заказала для меня еду, а сама отправилась в бар. Однако подруги я нигде не увидела. Не считая зажженных свечей, стоявших на каждом столике, свет в зале отсутствовал. Это место скорее напоминало средневековую темницу, чем винный погреб. Окон нет, народа полно, до выхода далеко. Мне тотчас стало не по себе, и я, чтобы отвлечься, решила попробовать тапас. Анчоусы – сплошная соль. Фасоль чересчур сдобрена чесноком.

Внезапно передо мной возник островок света. На невысокую эстраду с микрофоном в руках шагнула высокая женщина в длинном черном платье. Я от удивления вытаращила глаза: да ведь это же Лола! Губы ярко накрашены алой помадой. Я откинулась на спинку стула. Насколько мне известно, раньше она никогда не пела, разве что в ванной комнате. Заиграло пианино, и моя подруга с обольстительной интонацией обратилась к посетителям, словно всю жизнь была эстрадной певицей:

– Давайте на время забудем о том, что на улице зима.

После этих слов она с легкой хрипотцой запела легендарный хит «Summertime», за что удостоилась аплодисментов. Лола, как обычно, была на высоте. Меня всегда восхищал в ней талант никогда не падать духом: не складывается актерская карьера – буду танцовщицей, не повезло с танцами – что ж, попробую петь. Довольная тем, что в ее сторону устремились восторженные взгляды мужчин, Лола запела новую лирическую песню.

Вот тогда-то я и заметила Шона. Он сидел за столом в дальнем конце зала, спиной к голой кирпичной стене, увлеченный разговором с какой-то хорошенькой брюнеткой. Откинув назад голову, она смеялась так, будто ее собеседник был самым остроумным шутником на всем белом свете.