Книга Анна и французский поцелуй - Стефани Перкинс

– Как выставка? – интересуется Мер.

Сент-Клэр пожимает плечами:

– Ничего выдающегося. А вы чем занимались?

– Анна поделилась с нами «тонким намеком» отца, – отвечает Джош.

Сент-Клэр корчит рожу:

– Не хотелось бы зачитывать это снова, спасибо.

Я захлопываю ноутбук.

– Если ты уже закончила, у меня для тебя кое-что есть, – говорит Сент-Клэр.

– Что? Кто, я?

– Помнишь, я обещал, что заставлю тебя перестать чувствовать себя американкой?

Я отвечаю с улыбкой:

– Ты сделал мне французский паспорт?

Я помнила эти слова, но думала, что Этьен забыл – все-таки разговор был несколько недель назад. Приятно, что он помнит.

– Лучше. Вчера пришло на почту. Идем, это в моей комнате.

С этой загадочной фразой Сент-Клэр прячет руки в карманы пальто и с важным видом направляется к лестнице.

Я запихиваю ноутбук в сумку, перекидываю ее через плечо и пожимаю плечами. Мер выглядит уязвленной, и меня посещает чувство вины. Но я ведь не краду у нее Сент-Клэра. Я тоже его друг. Мы проходим пять лестничных пролетов; шапка указывает мне дорогу. Мы доходим до нужного этажа, и Сент-Клэр ведет меня по коридору. Я возбуждена и взволнована. Никогда прежде не видела его комнату. Мы всегда встречаемся в холле или на моем этаже.

– Дом, милый дом.

Он достает цепочку для ключей с надписью «Я оставил свое сердце в Сан-Франциско». По-видимому, очередной подарок от мамочки. На двери висит скетч – Сент-Клэр в шляпе Наполеона Бонапарта. Работа Джоша.

– Эй, 508! Ты никогда не упоминал, что твоя комната прямо над моей.

Сент-Клэр улыбается:

– Возможно, я не хотел выслушивать твои жалобы о том, что я громко топаю по ночам.

– Чувак, ты правда жутко топаешь.

– Знаю. Извини.

Он смеется и придерживает для меня дверь. Его комната аккуратней, чем я ожидала. Я всегда считала, что у парней отвратительные спальни – горы нестиранных боксерских трусов и потных маек, разобранные постели с простынями, которые не меняли несколько недель, постеры с пивными бутылками и девушками в неоновых бикини, пустые банки от содовой, мешки из-под чипсов, запчасти от игрушечных моделек самолетов и раскиданные видеоигры.

Так выглядит комната Мэтта, и я всегда испытывала к ней отвращение. В ней ничего не стоит усесться на пакет из-под соуса «Тако Бэл».

Но в комнате Сент-Клэра чисто. Кровать заправлена, а на полу одна маленькая кучка одежды. Никаких оборванных плакатов, лишь старинная карта мира над столом и две яркие картины маслом над кроватью. И книги. Никогда не видела столько книг в одной комнате. Они высятся вдоль стен, словно башни, – толстенные исторические тома, изодранные книги в мягкой обложке и… Оксфордский словарь английского языка. Прямо как у Бридж.

– Не могу поверить, что знаю двух ненормальных обладателей Оксфордского словаря.

– Да? И кто второй?

– Бридж. Боже! Неужели книги новые?

Корешки томов яркие и блестящие. Словарь Бридж лет на двадцать старше: книги уже изодрались и кое-где расклеились.

Сент-Клэр выглядит смущенным. Новый Оксфордский словарь стоит тысячу баксов, и, хотя мы еще ни разу не затрагивали эту тему, он знает, что я не могу транжирить деньги так же легко, как остальные наши однокурсники. Впрочем, об этом несложно догадаться, ведь каждый раз, когда мы куда-нибудь выбираемся поесть, я заказываю самые дешевые блюда. Может, отец и хотел дать мне прекрасное образование, но вопрос карманных расходов его явно не беспокоил. Я дважды просила отца увеличить еженедельное содержание, но он отказывал, заявив, что мне стоит уменьшить свои расходы. Что не так-то просто, поскольку средств было мало с самого начала.

– Как дела у Бридж с группой? – Сент-Клэр меняет тему. – Ее берут барабанщиком?

– Да, первая репетиция в эти выходные.

– Это ведь группа того парня… С бакенбардами, правильно?

Сент-Клэр знает, что его зовут Тоф. Просто пытается вывести меня из себя, но я не реагирую.

– Да. Так что там у тебя?

– Вот.

Сент-Клэр берет со стола пухлый желтый конверт и вручает мне. Желудок начинает отплясывать, как на дне рождения. Я вскрываю пакет. На пол падает маленький кусочек ткани. Канадский флаг.

Я поднимаю его:

– Хм… спасибо.

Сент-Клэр бросает шапку на кровать и чешет голову. Волосы у него встают дыбом.

– Прицепишь на рюкзак, и окружающие перестанут принимать тебя за американку. Европейцы намного снисходительней относятся к канадцам.

Я смеюсь:

– Что ж, тогда он мне нравится. Спасибо.

– Ты не обиделась?

– Нет, он само совершенство.

– Пришлось заказывать в Интернете, поэтому получилось так долго. Не знаю, где найти такой в Париже, прости. – Сент-Клэр открывает ящик письменного стола и вытаскивает оттуда английскую булавку, потом берет у меня из рук крошечный флаг с кленовым листком и аккуратно прикрепляет к карману моего рюкзака: – Вот. Официально заявляю, что теперь ты гражданка Канады. Старайся этим не злоупотреблять.

– Не могу ничего обещать. Сегодня вечером пойду вразнос.

– Ладно. Ты это заслужила.

Мы останавливаемся. Он так близко. Наши взгляды прикованы друг к другу, и мое сердце болезненно сжимается.

Я делаю шаг назад и отвожу взгляд. Тоф. Мне нравится Тоф, а не Сент-Клэр. Почему мне приходится постоянно напоминать себе об этом? Сент-Клэр уже занят.

– Это ты нарисовал? – Я отчаянно пытаюсь переключиться. – Картины над кроватью?

Оглядываюсь, но Сент-Клэр по-прежнему смотрит на меня.

Он прикусывает ноготь большого пальца и лишь затем отвечает:

– Нет. Мама. – Голос звучит странно.

– Правда? Вау, здорово. Правда, правда… очень хорошо.

– Анна…

– Это Париж?

– Нет, это улица, на которой я вырос. В Лондоне.

– О!

– Анна…

– Хм?

Я стою спиной к Этьену, пытаясь рассмотреть картины. Они действительно великолепны. Я просто не могу сосредоточиться. Конечно, это не Париж. Стоило догадаться…

– Тот парень. С баками. Он тебе нравится?

Я непроизвольно горблюсь:

– Ты уже спрашивал.

– Просто хотел узнать. – Сент-Клэр нервничает. – Твои чувства не изменились? С тех пор, как ты здесь?

Лишь спустя мгновение до меня доходит, что именно он спросил.

– Вопрос не в том, что чувствую я. Он мне интересен, но… Не уверена, что он все еще интересуется мной.