Книга Иди сюда, парень! - Тамерлан Тадтаев

Как назло, стояла чудесная весенняя погода, и народ после долгих апрельских дождей высыпал на улицы. И хотя я приобнял Бадри, как своего лучшего друга, и бодро шагал с ним по лужам, улыбаясь встречным и поперечным, – многие заметили чужака с белым, как цветущее дерево, лицом…

Стало быть, привели мы Бадри ко мне домой, обыскали, ничего не нашли и, разочарованные, усадили его за стол, предложили поесть. Я положил перед ним хлеб и сыр на тарелочках. Налил в чашку отвар шиповника и подвинул к нему. Бадри отказался от еды и попросил чашку кофе. Вот тебе и тракторист, впрочем, в душе он мог быть не меньше аристократ, чем я или Красавчик Асса. Тот вообще был из древней княжеской фамилии. Но его прабабку, княжну Зару, однажды изнасиловал какой-то абрек. Княжна после такого позора бросилась с обрыва, упала в горную реку, и ее выловил тот самый абрек и снова изнасиловал. Тогда прадед Красавчика Ассы отыскал насильника своей сестры и в честном поединке бесчестно его убил. По легенде, они договорились биться на кинжалах, вышли на зеленый луг, и прадед Красавчика Ассы вытащил из голенища левого сапога маленький двухствольный пистолет. Абрек, увидев огнестрельное оружие, дернул с поля битвы. Два выстрела прозвучали в ущелье, где-то сошла лавина и смела отару овец вместе с пастухом, а вот пули пролетели над папахой абрека, и он остановился. Повернувшись лицом к противнику, он злобно улыбнулся и сильный на кривых ногах горца пошел на него с наточенным сверкающим кинжалом. Когда до врага осталось несколько шагов, прадед Красавчика Ассы выхватил из голенища правого сапога трехствольный пистолет и нарисовал на груди абрека три дырки. Тот упал и произнес одно только слово: «Красавчик!» После этого всех мужчин в их роду стали звать красавчиками…

– Просьба пленного священна, – заявил Кусок.

Он встал, закурил и, выпустив дым из хищных ноздрей горбатого носа, бесшумно, будто призрак, принялся ходить по комнате, приговаривая:

– Омия магиз деда м… оми…[26] В длинном, до пят, черном кожаном плаще он действительно производил жуткое впечатление, и Бадри, увидев его таким в полутьме комнаты, свалился со стула. Я и Красавчик Асса подскочили к пленнику, схватили под мышки и снова усадили за стол. Я, чтобы немного рассеять тьму в углах с кружевной паутиной, подошел к окну, отдернул занавески и увидел на улице целую толпу людей. Они собрались перед нашими зелеными простреленными воротами и, увидев меня за грязным стеклом, потребовали выдать им пленника на растерзание. Я схватил автомат и как был, босой, выскочил во дворик, куда успели проникнуть несколько парней. Все они были из моего района, и, по правде говоря, я их ненавидел. Полагаю, они тоже не питали ко мне братских чувств.

– Чего надо? – крикнул я, передергивая затвор.

Парни отступили к сколоченному из досок и фанеры туалету под фундуком, взглянули друг на друга, и один из них, рыжий, ударяя кулаком в ладонь, с гнусной улыбкой пошел на меня:

– Дай хоть разок врезать твоему гостю!

Его дружки осмелели и стали угрожать:

– Давай его сюда, Таме! Нечего заступаться за врага! Отдай его нам по-хорошему!

– Вам сначала придется уложить меня, прежде чем вы доберетесь до него!

Я оглянулся и увидел в окне Куска. Скрестив на груди руки, с сигаретой во рту, тот спокойно смотрел на нас, из его жутких ноздрей струился табачный дым, в котором он и растворился как призрак. Я отступил на несколько шагов и, коснувшись спиной двери, дал первую очередь под ноги незваным гостям, потом вторую, подлиннее, и парни, толкая друг друга, бросились наутек. Я вышел за ворота: там уже никого не осталось. Я вернулся домой и увидел Куска за столом напротив Бадри. Они пили кофе. Еще перед ними стояли трехлитровая банка вина и два пустых граненых стакана.

– Все нормально? – спросил Кусок, не оборачиваясь. Мы говорили на русском, чтобы пленник не думал, будто мы замышляем против него худое.

– Нет, все очень плохо, – сказал я, направляясь к дивану, на котором развалился Красавчик Асса. Он подвинулся, и я сел, положив автомат на колени. – Надо искать место для Бадри. Здесь ему нельзя оставаться. Эти подонки ночью могут закинуть в дом гранаты.

Пленник, услышав это, попросился в туалет, Асса с винтовкой встал, и они вышли за дверь.

– Не знаю, что с ним делать, – сказал Кусок, разливая вино в стаканы. – Зачем мы его вообще взяли?

– Откуда мне было знать, что он так легко сдастся? Ему бы убежать к своим, так нет же…

– А ты в курсе, что у него жена осетинка? – Кусок не слушал меня, он пил и хмелел на глазах. – И она отсюда, из Цхинвала. Бадри на трассе ждал ее и думал, что ты от нее, потому и не убежал, а ты его взял в плен.

– Ну давай отдадим его жене, и все будут счастливы!

– Теперь уже нельзя, – сказал Кусок и отхлебнул кофе из чашки с отбитой ручкой. – Я знаю его жену. Это такая сука, и у нее два брата, оба убийцы.

Бадри и Красавчик Асса вернулись, и каждый сел на свое место…

Пришла мать с митинга, она обожает такие мероприятия, и, увидев пленника, спросила:

– Что это ваш друг такой бледный?

Кусок встал и полез к ней обниматься:

– Тетя Ира, знаешь, как я тебя люблю? Я бы хотел, чтобы ты была моей мамой.

– Ладно тебе, отвяжись! – Мама делала вид, что сердится, хотя ей было приятно, впрочем, она женщина строгая, несколько даже суровая, и она оттолкнула Куска. – А кофе где нашли? Уже не знаю, куда его спрятать от вас, проклятых!

– Тетя Ира, я горжусь, что у моего друга такая классная мама…

Она замахала руками, дескать, мне сейчас не до телячьих нежностей, и торопливо ушла в свою комнату.

Бадри протянул мне клочок бумаги и сказал, что это номер телефона его жены. Я пообещал позвонить от соседей, вышел во двор, постоял немного на воздухе, потом вернулся и сказал, что никто не берет трубку. Бадри не поверил и заплакал.

Мать снова появилась, уже одетая в красивое, по ее мнению, платье. Она попросила не шалить и ускакала на какое-то патриотическое мероприятие. Кусок, выжравший один три литра вина, встал и, шатаясь, принялся кружить по комнате, каркая:

– Омия магиз деда м… оми…

Один только потомок князей был вменяем, я попросил его присмотреть за этими двумя.

– А ты куда? – спросил Красавчик Асса.

– В город, хочу с Рябым переговорить.

Он кивнул, дескать, валяй. Бадри снова захотелось в туалет, но его больше никто не хотел конвоировать, до того он всем надоел, а одному ему было страшно выйти во двор. Пришлось мне стоять на стреме возле туалета, пока он там пыхтел, потом я сдал его Красавчику Ассе и дернул в город с автоматом на плече.

Я шагал по улице, бросая вызывающие взгляды по сторонам, и, заметив сидящих на лавочке парней, подошел к ним и нарочно толкнул одного в бок локтем, другого задел прикладом автомата, но никто даже не пикнул. Я немного постоял в ожидании комментариев, но ребята будто в рот воды набрали. Тогда я вытянул из нагрудного кармана рыжего пачку сигарет, засунул в свой, хотя сам не курил, сплюнул и пошел дальше. Я ждал, что кто-нибудь окликнет меня и тогда я вернусь, но уже другим, совершенно безумным, и завалю всех, кто сидит на этой дурацкой лавочке. У рыжего, знаю, есть пушка, и он начнет в меня палить, как только увидит, что я поворачиваюсь и собираюсь открыть по ним огонь. И эта мысль так завела меня, что я сбавил шаг и стал прислушиваться. Но мне понравилась тишина за спиной, и я не стал ее нарушать.