Книга Мать и дочь. Синхронная любовь, или Французские амуры против американских эротов - Луиза Дегранж
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но мать перевела диалог в другую плоскость.
– Конечно же, не на заседание отборочной комиссии.
– Ма, ладно, прости. Сорвалась.
– Прощаю.
– Ты так печешься о моей Безымянной Красавице, так печешься…
Дочь попыталась замаскировать иронию показной душевностью.
– Гло, мне все равно, куда идти, честное слово. Только бы не в зоопарк. Ненавижу неволю…
Закончив необязательный разговор, Глория Дюбуа выехала на главное шоссе и пристроилась за внедорожником с техасским номером.
От утреннего азарта с превышением скорости, обгонами и несоблюдением правил не осталось и следа.
Аспирантке, перенасыщенной впечатлениями прошедшего дня, самого замечательного дня, сопоставимого только с днем появления на свет, хотелось размеренного и спокойного движения, чтобы попытаться осмыслить и совсем недавнее прошлое, в котором полная безнадега мгновенно преобразовалась в пусть робкий, тонкий и пока едва уловимый лучик надежды – надежды на счастье, на любовь, на супружество.
Уверенный звук мотора вторил настроению очарованного водителя.
Закат величаво и торжественно входил в решающую фазу – максимально прекрасную и незабываемую.
Авто на каждом повороте озорно клаксонило встречному потоку о нежности, привязанности, страстности.
Еще никогда Глория не получала такого удовольствия от процесса езды.
Маман подарила ей эту машину цвета мокрого асфальта еще в прошлом году.
Анфан Террибля вдруг потянуло на более солидные модели представительского класса.
Аспирантка быстро приспособилась к норову приземистого авто.
Полуспортивная «тачка» часто провоцировала на езду с ветерком и охотно жрала бензин и масло.
Вспомнив Тину Маквелл, экономившую на всем, кроме половых отношений, Глория Дюбуа обратила внимание на индикатор топлива.
Стрелка беспомощно трепетала в красном секторе, опасно зашкаливая на нуле.
– Какая же я бестолочь!
Глория Дюбуа глянула в панельное зеркальце.
– Не залить пару галлонов с утра могла только влюбленная аспирантка!
Вопрос о срочном заполнении опустевшего бака вытеснил на время и волнующие мечты о неминуемом завтра, и тихий балдеж от невероятного сегодня.
Заметив светящийся знак, сообщающий, что до ближайшей заправки – всего ничего, аспирантка газанула и все-таки достигла сияющего ряда свободных колонок до того, как заглох движок.
Глория Дюбуа отстегнула ремень безопасности и отыскала косметичку.
– Нет, определенно нам дико везет!
Аспирантка улыбнулась своему томному отражению.
– Определенно!
Глория залила полный бак.
Получить шанс на Парижской выставке цветов.
Получить шанс в университетской библиотеке.
Получить шанс в модном салоне.
Как долго, долго, долго аспирантка ждала такого поворотного момента в устоявшемся научно-изыскательском существовании…
Глория снова выехала на трассу.
Именно «существовании», перспективном только с точки зрения карьеры, но никак не женской судьбы.
Глория беспрекословно принялась подчиняться запрещающим, разрешающим и предупреждающим знакам.
Но теперь все будет по-другому!
Глория только раз лихо обогнала фермерскую колымагу с телками в кузове.
Будущие давальщицы молочнокислой продукции так забавно крутили ушастыми мордами, что невольно вызвали короткий приступ смеха.
Закат безумствовал, окрашивая темнеющее небо в ало-багровые тона.
Но чем ближе подъезжала Глория к родовому гнезду американских Дюбуа, тем чаще где-то в области сердца возникало ощущение несбыточности будущих амурных планов.
И в мозгу всплывали, как на решающем и главном экзамене, коварные, дополнительные, каверзные вопросы о библиотечном незнакомце.
Может, кареглазый давно женат?
Может, у русоволосого куча детей?
Может, симпатяга – ярый женоненавистник?
А может, мужчина, достойный женщины из рода Дюбуа, элементарный гей?
Мотор издал звук, имитирующий запредельный оргазм.
О более извращенных вариантах аспирантка старалась не думать вообще, так как перечень нетрадиционных мужских влечений в корне отличался от ботанических постулатов и генетических законов. Да, принудительное скрещивание различных пород и сортов – это не добровольное нарушение общечеловеческой морали. Хотя, наверное, и то грех, и это.
В антитезу прекрасному, естественному и эстетичному закату настроение аспирантки, усомнившейся в селекционных деяниях, начало заметно портиться и становиться препоганым.
Чтобы прогнать досаду от несвоевременных терзаний, Глория Дюбуа, сбросив газ на крутом повороте, открыла бардачок, где валялись музыкальные сборники, оставшиеся от Маман.
Выбрав наугад первый попавшийся диск, аспирантка врубила полную громкость.
Из стереоколонок, уютно расположившихся у заднего стекла, раздался мужской приторный тенор итальянского разлива.
Диск оказался сборником песен гондольеров, почему-то до страсти обожаемых прежней владелицей полуспортивного авто.
Образцовая дочь, предпочитающая арт-рок и современную обработку классики, не стала на этот раз перечить вкусу матери.
Сладкоголосое пение мастеров кормового весла и полночного соблазнения по-прежнему звучало на полную громкость.
Но вскоре слезоточивые и колоратурные мелодии навеяли биографическую грусть.
Снова вспомнилась Маман, переходящая от мужчины к мужчине, как эстафетная палочка.
Но ведь так трудно удержаться от соблазнов необязательных и легких отношений…
Так тяжело дожидаться настоящей любви без гарантии, что рано или поздно это случится…
Вспомнился придурок-отец, так ни разу и не навестивший единственную дочь и лишь однажды на Рождество приславший голубоглазую куклу с черными волосами.
Глория отправила гондольеров вместе с тоской и грустью обратно в бардачок и нашарила следующий диск.
Из стереоколонок предательски и подло зазвучало приторное соло джазового саксофона…
Тина Маквелл в глазах подруги была экспертом в сексе, так как позволяла многочисленным партнерам по сношениям все или почти все. Начав с рядового школьного минета, бойкая девочка в дальнейшем испробовала не только изысканные позы, но и довольно рискованные способы удовлетворения. Вагинальный аппарат неуемной искательницы клевых оргазмов постоянно жаждал и жаждал чего-нибудь новенького и оригинального. Впрочем, ненасытному организму не хватало самого главного – любви. Так что секс превратился для Тины Маквелл в такой же обязательный и скучноватый процесс, как чистка зубов или бритье лобка и подмышек.
