Книга Дело о живых мишенях - Александр Ковалевский

Баштан, узнав, что у Сокольского вдруг ни с того ни с сего появилась ментовская «крыша», оставил его в покое и вскоре о строптивом тренере забыл, но Сергей на свою память никогда не жаловался.

Через полгода после инцидента с братками Баштана он надел милицейские погоны. Ему сразу присвоили специальное звание — старший лейтенант милиции, так как спецзвание присваивалось не ниже армейского. Вести с личным составом занятия по рукопашному бою теперь стало его прямой служебной обязанностью.

Подавая заявление о приеме на службу в органы внутренних дел, он представлял себе эту службу в приключенческо-романтических тонах, но уже с первых дней работы в райотделе понял, насколько были далеки его представления от действительности. Первая его должность в милиции называлась инспектор боевой и служебной подготовки. Свободного кабинета для только что назначенного старшего лейтенанта Сокольского в райотделе не нашлось, и ему выделили рабочий стол в одном кабинете с замполитом. Кабинет розыска был рядом через стенку. И вот ближе к вечеру оттуда раздались крики избиваемой девушки. Замполит отреагировал на это: «Ну, блин, розыск уже и девок дубасит» и пошел вместе с Сергеем разбираться, в чем там дело. Выяснив, что молодой опер лупил кулаками в живот семнадцатилетнюю девчонку за то, что она, со слов соседки, украла у той козу, замполит попросил Сергея Сокольского успокоить задержанную, а сам вызвал к себе на профилактическую беседу не в меру ретивого розыскника.

Пока девушка вытирала слезы, Сокольский созвонился с заявительницей, сообщившей, что заблудшая коза нашлась еще три часа назад. Извинившись перед девчонкой за действия своего коллеги, Сергей угостил ее чаем с печеньем и на служебной «шестерке» замполита подвез домой.

Этот незначительный вроде бы эпизод определил его дальнейшую службу в милиции. Вернувшись в райотдел, Сергей написал рапорт с просьбой перевести его в уголовный розыск, мотивируя это тем, что он надел милицейские погоны не только для того, чтобы обучать сотрудников приемам рукопашного боя, но и непосредственно бороться с преступностью.

Замполит не хотел подписывать его рапорт, но Сергей настоял на своем, и уже через неделю после назначения его в угрозыск ему удалось самостоятельно раскрыть первое преступление, не бог весть какое, конечно, из разряда так называемых «бытовух». Перебравший самогону мужик на почве внезапно возникшей неприязни полоснул сожительницу кухонным ножом по горлу и с целью сокрытия преступления расчленил труп в ванне, а как стемнело, по кускам разбросал его по мусорным бакам, после чего заперся в квартире на все замки и ударился в запой.

Под утро окровавленную женскую голову вытащила из контейнера бродячая собака и бегала по улице с ней в зубах, шокируя прохожих. Поскольку все это произошло в день, когда Сокольский заступил на сутки, ему, как дежурному оперу, и пришлось заниматься «расчлененкой». Осмотр места происшествия ничего не дал, поскольку осматривать, собственно, было нечего. Бросив в траве страшную находку, дворняга убежала в неизвестном направлении, да если бы и не сбежала, у нее ведь не спросишь, где она эту голову нашла. Эксперт-криминалист сфотографировал отрезанную голову потерпевшей анфас и в профиль, и, когда фото были готовы, Сергей, показав их жителям близлежащих домов, довольно быстро установил ее личность — погибшая работала дворником, поэтому соседи ее сразу и опознали.

В ЖЭКе Сергей взял все данные на потерпевшую и, побеседовав с другими дворниками, установил ближайший круг ее знакомых. Первым в подозреваемые попал ее сожитель, с которым погибшая, со слов ее вчерашних коллег по совку и метле, частенько ссорилась на почве совместного распития спиртных напитков. Узнав, где он проживает, Сокольский с дежурным участковым немедленно отправились его проведать. На требование: «Милиция — откройте дверь!» пьяный в дымину мужчина послал их подальше, а на повторный настойчивый звонок в дверь истерично закричал, что живым он не сдастся. В том, что разбушевавшегося алкаша надо задержать, ни у Сокольского, для которого суточное дежурство было первым, ни у более опытного участкового сомнений не было. Обшарпанная дверь держалась на честном слове, и Сергей выбил ее с одного удара, но тут из дверного проема, как черт из табакерки, с криком: «Зарублю!» выскочил здоровенный мужик, державший в руках занесенный над головой топор. В такой ситуации бывшему инспектору боевой подготовки старшему лейтенанту милиции Сокольскому ничего не оставалось делать, как на практике применить приемы, которые до этого он демонстрировал в спортзале, — молниеносный уход с линии атаки, перехват руки противника в момент, когда топор, описав дугу, прошел мимо, пара-тройка расслабляюще-добивающих ударов — и обезвреженный преступник лежит на полу мордой вниз, закованный в стальные браслеты в положении руки за спиной. За вещественными доказательствами, что именно он убил и расчленил тело своей сожительницы, далеко ходить не пришлось. Несмотря на то что преступник замыл, как ему казалось, все следы, при свете ультрафиолетовой лампы эксперт-криминалист обнаружил следы крови в ванной, также микрочастицы крови потерпевшей были найдены на полу кухни. При таких уликах получить признание задержанного в убийстве не составило для Сокольского большого труда.

Каждый опер помнит свое первое раскрытое преступление, Сергея же можно было поздравить и с настоящим боевым крещением, ведь замешкайся он на секунду, чтобы передернуть затвор пистолета (а в той ситуации он имел право применить оружие), ему бы топором раскроили голову. С того дежурства он при получении табельного оружия сразу досылал патрон в патронник, что было строго-настрого запрещено служебными инструкциями, после чего ставил ПМ на предохранитель. Скрупулезное же выполнение инструкции «О мерах безопасности при обращении с огнестрельным оружием», запрещающей во время несения службы без надобности досылать патрон в патронник, в критической ситуации может стоить сотруднику жизни. Заранее ведь все не предусмотришь, и при обычной проверке документов совершенно мирный с виду гражданин (оказавшийся особо опасным рецидивистом) вместо паспорта выхватывает вдруг пистолет и в упор расстреливает наряд милиции, пока служивые доставали из кобуры табельное оружие и пытались передернуть затвор. А в случае, когда свободна только одна рука, быстро передернуть затвор весьма проблематично. Если же патрон находится в патроннике, из пистолета Макарова можно сразу стрелять «самовзводом»[5] — опустил флажок предохранителя и жми на спусковой крючок.

Поэтому Сергей Сокольский злостно нарушал инструкцию, запрещающую «без надобности досылать патрон в патронник», и обзавелся специальной оперативной кобурой, из которой можно было открыть огонь, вообще не вынимая ствол из кобуры. Как инструктора рукопашного боя его еще забавлял пункт милицейской инструкции, гласивший, что «ведение рукопашного боя возможно лишь после того, как сотрудник спрячет пистолет в кобуру и примет меры для его сохранения от выпадения или вытягивания из кобуры». Учитывая, что зачастую бандиты гораздо лучше физически подготовлены, чем многие сотрудники милиции, Сергей хотел бы видеть, как милицейский чиновник, сочинивший столь умные наставления, исполнит их на практике. Такому ментовскому умнику бандиты не только голову отобьют, пока тот будет возиться с кобурой, заботясь о том, чтобы из нее не выпал пистолет, но еще и отберут у него табельное оружие, о сохранности которого он с таким похвальным служебным рвением беспокоился.