Книга Делократы. Возможен ли «русский прорыв»? - Юрий Мухин

– Ну, нет, – тут же перебил меня Э. – Могли, и еще как! Что толку, что они были бывшие директора заводов, а придурки среди них были только такие!

(Тут мне Э возразить было нечего – я сам в жизни насмотрелся на таких придурков.)

– Однако вспомним, ведь такие придурки и сами долго не работали, их самих снимали. Кроме этого, все зависело от человека: если он по жизни перепуган, то покорно уйдет с должности, а если нет? Он же дойдет до министра и до ЦК партии, и тогда еще неизвестно, кого, в конце концов, снимут – его, хорошо работающего директора, или придурка, намеревающегося его снять. У меня был случай, когда меня так снимали – заставляли самого уйти с должности, иначе, якобы, хуже будет. Однако я уперся, потребовал приказ с основаниями снятия, и в результате меня в должности резко повысили. Однако сейчас я не о придурках, а о директорском самочувствии.

Когда был Госплан и ты его задание выполнял, то мог быть спокоен – ты взял с завода все, что мог, поскольку Госплан и план тебе давал, как правило, с превышением проектной мощности. Госплан как бы давал тебе объективную планку, и если ты ее перепрыгивал, то, значит, ты хороший директор и снять тебя с должности трудно, если не невозможно.

Но сейчас-то этой планки нет. Вот вы работаете прекрасно, и сами это понимаете. Но кто это понимает еще, кроме вас? Ну где гарантия, что какой-то тип, позарившийся на те доходы, которые вы имеете от акционеров, не нашептывает им, что вы старый дурак совковой школы, что работать в новых условиях не умеете, что любой на вашем месте даст прибыли в три раза больше, и т. д. и т. п.? И как вам быть? У вас нет и руководителей, которые бы могли оценить вас, исходя из вашего опыта и вашей реальной работы, и нет планки, по которой бы вас можно было оценить объективно.

Этот мой вопрос то ли не приходил Э и Т в голову, то ли они давно уже его пережили и забыли. Во всяком случае, последовала пауза, во время которой Э курил и, скорее всего, прикидывал, нужно ли мне вообще отвечать? Но, отдам ему должное, он ответил, и его ответ следует считать откровенным. Однако начал он издалека.

Собственники

– Что касается тех, кто сегодня владеет собственностью, то тут следует говорить о них поэтапно.

Первые «собственники», свалившиеся на заводы развалившегося Союза, спешили украсть как можно быстрее, вы же, наверное, помните, как они воровали: продавали продукцию на Запад по «смешным ценам», а там, на Западе, делились разницей с покупателями и клали деньги на счета в западных банках. Эти собственники нам не доверяли – боялись, что и мы украдем, поэтому приходили своими командами, снимая нас с должностей.

Однако производство разваливалось, сделать они ничего не могли, и нас снова вернули на свои места. Вторая волна «собственников» тоже боялась, но уже не нас – не того, что мы украдем у них, а того, что их собственность у них отберут – либо государство, либо «братки». Нам ставили жесткое условие – дать им прибыль любой ценой. И мы давали за счет всего – за счет капремонтов и технического перевооружения, одним словом, за счет полного морального и физического износа оборудования.

Но сейчас третья волна, и нам порою трудно понять, чего хозяину надо. Тут все зависит от того, кто акционеры – кто владельцы.

Одни требуют максимальной капитализации, т. е. чтобы их акции на фондовой бирже стоили максимально дорого…

Прерву Э. Тут я расспросил его, что это дает акционеру, и перескажу суть этого диалога сам, стараясь упростить ее до предела.

Вот вы купили акцию какого-либо предприятия до начала его деятельности. Потом это предприятие заработало, и вы на свою акцию в 100 долларов по итогам года получили 20 долларов дивидендов. Если бы вы эти 100 долларов положили в банк под 5 % годовых, то через год получили бы 5 долларов, а 20 долларов вы получили бы, если бы положили в банк 400 долларов. Следовательно, доход от вашей акции в 100 долларов таков, как от вклада в банк в сумме 400 долларов, соответственно цена вашей акции – 400 долларов. Если же по итогам года вы получили в качестве дивидендов 1 доллар на вашу акцию, то в банке 1 доллар при 5 % годовых получается от вклада в 20 долларов, соответственно, цена вашей 100-долларовой акции будет 20 долларов. Это азы.

А капитализация – это некие мероприятия, которые поднимают цену акций этой фирмы на бирже. Я хозяйственник, меня эти спекуляции мало трогали, поэтому я спросил, продает ли собственник свои акции после того, как цена их на бирже вырастет. Оказывается, что продает далеко не всегда, и вообще этим занимаются биржевые спекулянты, а у собственника могут быть и иные соображения. К примеру.

Предположим, что стоимость этого предприятия (не его реальная, а та, которую стоят его акции на бирже) равна 100 млн. Вот под эту стоимость банки могут дать этому предприятию кредит в такой же сумме – 100 млн. Во-первых, от слухов, что оно взяло кредиты (а ведь их берут, в общем-то, под расширение производства), стоимость акции еще больше возрастает, поскольку предполагается, что в ближайшее время прибыль на одну акцию от увеличения производства возрастет. Это дает возможность взять еще кредит, и еще, и раздуть капитализацию своей фирмы до очень высокого уровня, хотя на ней, по сути, может ничего и не происходить в плане будущей прибыльности.

Во-вторых, это дает возможность акционерам положить в карман порою всю стоимость предприятия, а, возможно, и части взятых кредитов. Тут дело обстоит так. В нашем примере предприятие реально стоит 100 млн, из которых, положим, 50 млн – это стоимость зданий, сооружений, станков и т. д., а 50 млн – это оборотные средства, т. е. деньги, на которые закупается сырье, энергия, оплачиваются зарплата и услуги. Так вот, при наличии неограниченной возможности взять кредит свои оборотные средства заменяются кредитными деньгами, а 50 млн собственных оборотных средств акционеры раскладывают по карманам в виде дивидендов. Можно выпустить и продать дополнительные акции под строительство новых заводов, но деньги от продажи дополнительных акций опять-таки положить себе в карман в виде дивидендов, а строить новые заводы за счет кредита.

В результате скоро вся фирма будет состоять из кредитов, но пока капитализация велика, то и кредиты банки будут давать, а из новых кредитов можно оплачивать проценты по старым. Однако в конце такой капитализации предприятие все же лопается, и вы наверняка слышите об этом непрерывно. Э сказал, что в Америке приняли закон, по которому менеджерам, которые так капитализируют свои фирмы, дают пожизненное заключение, но ведь менеджеры выполняют волю акционеров…

Но это не все задания, которые менеджер может получить от акционеров. Э продолжил:

– На западе самые богатые акционеры – это пенсионные фонды. Люди, которые ими руководят, все «в шоколаде», но они не могут деньги фонда просто положить в банк и получать 5 %, такое ведь любая домохозяйка может. Огромные зарплаты требуют от руководителей этих фондов «вкладывать» деньги, чтобы получать прибыль больше, чем дает банк. И они вкладывают, но если предприятие, в которое они вложили деньги фонда, разорится, то их повыкидывают с их теплых мест. Поэтому их требование к менеджеру – не рисковать! Ведь чем больше прибыль, тем больше риск, а им этого не надо. Предприятие дает 7 % дивидендов – прекрасно! Это больше, чем 5 % банковских, и этого достаточно, главное – никакого риска!