Книга Кто Вы, "Железный Феликс"? - Александр Плеханов

В этой борьбе на стороне большевиков выступал и сын А.М.Горького. 9 мая 1919 г. Дзержинский подписал ему мандат до 1 июля 1919 г., которым Максиму Алексеевичу Пешкову было предоставлено право «задержания всех подозрительных лиц по его усмотрению для немедленного препровождения в МЧК без права обыска на квартире арестованного». Всем советским учреждениям и партийным органам было предложено оказывать ему всемерное содействие при исполнении им возложенного на него поручения»[159].

11 июля 1919 г. Ф.Э. Дзержинский обратился к лицам, случайно оказавшимся в рядах белогвардейских организаций. Отметив, что враги советской власти стремятся дезорганизовать оборону Республики и ее тыл, о чем свидетельствовали недавние события под Петроградом, на Красной Горке и на Карельском участке Северного фронта, он заявил: «Именно поэтому Всероссийская чрезвычайная комиссия как орган борьбы с контрреволюцией считает своим долгом усилить расправу с виновными в подобного рода преступлениях… Никакой пощады изобличенным в белогвардейских заговорах и организациях не будет. Всероссийская чрезвычайная комиссия объявляет, что, стоя на страже революции, она будет без всякой пощады расправляться со всеми участниками подобных организаций. Но так как из материалов следствия с совершенной очевидностью выяснилось, что главари белогвардейцев втягивают в организации массу лиц, даже не подозревающих о них, причем белогвардейцы не останавливаются ни перед каким обманом, Всероссийская Чрезвычайная комиссия обращается настоящим с последним предостережением ко всем тем, кто втянут по неосмотрительности или излишней доверчивости в белогвардейские организации.

Всероссийская чрезвычайная комиссия предлагает таким лицам в недельный срок явиться к ней и гарантирует явившимся и раскаявшимся полную безнаказанность. По истечении этого срока даже самое поверхностное отношение и связь с участниками белогвардейских организаций повлечет за собой неизменно высшую кару — расстрел, конфискацию имущества и заключение в лагерь взрослых членов семьи»[160].

В 1919 г. по инициативе Дзержинского происходит уточнение ряда вопросов правового положения органов ВЧК.

13 мая 1919 г. Совет Рабоче-Крестьянской Обороны принял за основу проект постановления об особых отделах при ВЧК и поручил В.И.Ленину подписать его от имени Совета «при условии, если он будет предварительно подписан тт. Кедровым и Дзержинским»[161]; 15 июня 1919 г. председатель ВЧК внес в ЦК РКП (б) проект декрета о расширении права расстрела. ЦК РКП (б) постановил принять декрет за основу, убрав лишь расстрел за подделку документов и соединив в общей формулировке в одном пункте участие в заговорах и в контрреволюционных организациях. Юридическую доработку проекта было поручено провести П.И. Стучке в 2-дневный срок и внести его в Президиум ВЦИК[162].

14 июня 1919 г. до Дзержинского было доведено постановление Совета Рабоче-Крестьянской Обороны от 13 июня о передаче вопроса о порядке проведения военного положения на железных дорогах на обсуждение комиссии из Маркова, Дзержинского и Склянского с правом замены этих лиц «лишь теми товарищами, которые получат от них особые полномочия и с решением которых в комиссии Марков, Склянский и Дзержинский берут на себя обязательство согласиться»[163].

На следующий день Дзержинский представил на рассмотрение объединенного заседания Политбюро и Оргбюро ЦК РКП (б) проект декрета «Об изъятии из общей подсудности в местностях, объявленных на военном положении», который был принят за основу. 20 июня ВЦИК утвердил проект декрета с небольшими уточнениями. После его опубликования 23 июня председатель ВЧК подписал приказ, разъяснявший задачи ЧК, призванных в трудное время «проявить максимум энергии, максимум усилий к тому, чтобы обеспечить тыл нашей армии. Все чрезвычайные комиссии должны превратиться в боевые лагери, готовые в любое время разрушить планы белогвардейских заговорщиков»[164].

Из текущих распоряжений Дзержинского следует остановиться на его распоряжениях о передаче в отдел хранилищ в пользу казначейства конфискованных денег: у разных лиц 71 руб. 50 коп., у расстрелянного в Вологде Митропольского 1 059 руб., у Рыбинского, арестованного Аванесовым по орд. № 912 — 6 000 руб. Всего 7 130 руб. 50 коп.[165]. Этот документ свидетельствует об отлаживании механизма репрессий. Чему способствовало и внесение ясности по вопросу о заложниках.

17 декабря 1919 г. Дзержинский и Лацис подписали приказ Президиума ВЧК всем губЧК, в котором говорилось не только о заложниках, но и об отношении к специалистам и арестованным: «Кто такой заложник…Это пленный член того общества или той организации, которая с нами борется. Причем такой член, который имеет какую-нибудь ценность, которым этот противник дорожит, который может служить залогом того, что противник ради него не погубит, не расстреляет нашего пленного товарища. Из этого вы поймете, что заложниками следует брать только тех людей, которые имеют вес в глазах контрреволюционеров.

За какого-нибудь сельского учителя, лесника, мельника или мелкого лавочника, да еще еврея, противник не заступится и ничего не даст.

Они кем дорожат… высокопоставленными сановными лицами, крупными помещиками, фабрикантами, выдающимися работниками, учеными, знатными родственниками находящихся при власти у них лиц и т. п.

Из этой среды и следует забирать заложников. Но так как ценность заложника и целесообразность на месте не всегда легко установить, то следует всегда запросить центр. Без разрешения Президиума ВЧК впредь заложников не брать. Ваша задача — взять на учет всех лиц, имеющих ценность как заложников, и направлять эти списки нам»[166].

19 февраля 1920 г СНК принял постановления о расширении полномочий ВЧК: «Лиц, обвиняемых в вооруженных грабежах, разбойных нападениях и в налетах, предавать суду революционного трибунала». ВЧК и трибуналу по взаимному соглашению было представлено право учреждать военные трибуналы в местностях, опасных в отношении бандитизма. В то же время, в целях борьбы с нарушителями трудовой дисциплины и с «паразитическими элементами населения», в случае, если дознанием не установлено достаточных данных для направления дел по ним в порядке уголовного преследования, за ВЧК и губЧК сохранялось право заключения таких лиц «в лагерь принудительных работ на срок свыше пяти лет». Следовательно, ЧК, могли без доказательства, минуя судебные органы, проводить репрессивную политику[167].