Книга Утренняя звезда - Пирс Браун

– Еще появилась группировка под названием «Алый легион». Эти жестоко убивают всех представителей высших цветов, – мрачно добавляет Танцор. – К их руководству присоединилась наша старая подруга Гармони.

– Вполне в ее духе.

– Она настроила Алый легион против нас. Теперь они не подчиняются нашим приказам, поэтому мы перестали снабжать их оружием. Мы не имеем права так опускаться и совсем отвергать требования морали!

– «Человек управляет миром с помощью голоса и насилия», – шепчу я.

– Это сказал Аркос? – спрашивает Теодора.

– Да, – киваю я, – как же мне сейчас его не хватает…

– Не думаю, что он встал бы на нашу сторону.

– К сожалению, приходится признать, что без насилия твой голос никто не услышит, – признает розовая, кладя ногу на ногу. – Главное оружие любого восстания – его дух! Дух перемен! То крошечное зернышко, которое заставляет человека обрести надежду, а затем расцветает пышным цветом! Но у нас отняли способность заронить идею в людские души, более того – нас лишили самой идеи. У нас ее украли! Шакал не просто вырезает нашим людям языки – он лишил нас дара речи!

Теодору все слушают очень внимательно. Не для того, чтобы поднять ее на смех, как это сделали бы золотые, а потому, что ее авторитет не меньше, чем у Танцора.

– Бред какой-то… – качаю головой я. – Что послужило поводом к открытой войне? Шакал не предал гласности убийство Фичнера. Провернул это втихаря, как и зачистку Сынов. Что же явилось катализатором? К тому же ты говоришь, что он лишил нас дара речи, но ведь у Фичнера была коммуникационная сеть, благодаря которой можно было смотреть прямые трансляции на шахтах, да и вообще повсюду! Так народ увидел в эфире смерть Эо, и Фичнер сделал ее казнь символом восстания. Шакал смог уничтожить эту сеть? – спрашиваю я, вглядываясь в нахмуренные лица товарищей. – Погодите, вы чего-то недоговариваете!

– Вы что, до сих пор ему не сказали?! – поражается Севро. – А какого хрена вы тут балду пинали, пока я ваши задницы спасал?

– Дэрроу сказал, что хочет провести вечер с семьей, – резко обрывает его Танцор. – Бо́льшая часть нашей цифровой сети, – начинает он, поворачиваясь ко мне, – была уничтожена во время зачисток Шакала, спустя месяц после того, как он убил Ареса и взял в плен тебя. Севро успел предупредить нас о нападении на нашу базу в Эгее. Мы залегли на дно, скопировали все материалы, спрятали оборудование, но потеряли там множество людей. Тысячи Сынов, обученных операторов! Потом три месяца мы искали тебя. Угнали транспортный корабль, следовавший на Луну, но тебя там не было. Мы прошерстили все тюрьмы, угрожали, давали взятки… Но ты как сквозь землю провалился. А потом Шакал казнил тебя на лестнице цитадели в Эгее.

– Это все я и так знаю.

– Но ты не знаешь, что сделал Севро.

– И что ты натворил? – спрашиваю я у своего друга.

– Я сделал то, что должен был! – резко отвечает он, забирая у Танцора пульт управления дисплеем.

Юпитер исчезает с экрана, а вместо него появляюсь я… Худой и бледный шестнадцатилетний мальчишка, совершенно голый, лежит на столе, а над ним склоняется Микки с циркулярной пилой. Холодок пробегает по моей спине, и я вдруг соображаю, что она – вовсе не моя, а позаимствована у кого-то другого. Я целиком принадлежу этим людям. Этой революции. Когда я понимаю, что сделал Севро, то чувствую себя… использованным.

– Ты слил это видео в сеть…

– Да, черт возьми, и не жалею! – сердито отзывается Севро.

Они не сводят с меня глаз, и теперь мне ясно, почему на крышах лагеря беженцев в Тиносе нарисовано мое лезвие. Они все знают, что когда-то я был алым! Знают, что их соплеменник завоевал Марс, призвал Железный дождь!

Эту войну развязал я.

– Работу ваятеля над тобой увидели в каждой шахте! Я слил видео на все голографические сайты! Забил каждый миллиметр информационного пространства этого долбаного Сообщества! Золотые думали, что могут запросто скинуть тебя со счетов! Будь я проклят, если бы допустил такое! – В запале он с размаху хлопает ладонью по столу. – Будь я проклят, если бы позволил тебе исчезнуть в недрах машины смерти и остаться номером без лица, как моя мать! Всем алым на Марсе известно твое имя, Жнец! Во всем цифровом мире не осталось ни одного человека, который не знает, что алому удалось стать золотым принцем и завоевать Марс. Я сделал тебя легендой! А теперь ты восстал из мертвых – и ты не просто мученик. Ты хренов мессия, которого алые ждали всю жизнь!

11

Мой народ

Сижу на краю ангара, свесив ноги, и смотрю на бурлящий жизнью город. Гул тысяч приглушенных голосов доносится до меня, подобно шелесту сухих листьев, которые гоняет по земле ветер. Беженцы знают, что я жив. Стены и крыши испещрены изображениями лезвий-хлыстов. Молчаливый крик отчаяния потерянного народа… Шесть лет, целых шесть лет я мечтал о том, чтобы вернуться к ним, а сейчас смотрю вниз на их мучения, вспоминаю слова Кирана и чувствую, что могу потонуть в их надеждах.

Они слишком многого от меня ожидают.

Они не понимают, что нам не победить в этой войне. Даже Арес знал, что алым никогда не сравняться с золотыми, так как же я смогу повести их за собой? А главное – куда?

Мне страшно. И не только потому, что я не могу дать людям то, чего они хотят, а потому, что, рассказав им правду, Севро сжег все мосты. Теперь для нас нет дороги назад.

Что же это означает для моей семьи? Для моих друзей и для всех этих людей? Эти вопросы и рассказ о том, как Севро использовал видео моих операций, привели меня в такой шок, что я молча выбежал из зала, словно капризный ребенок.

Сзади подходит Рагнар и садится возле меня. Свешивает вниз ноги в комично огромных сапогах. Мимо пролетает челнок, и ленточки в бороде черного развеваются от дуновения воздуха. Великан молчит, ему так привычнее, а я чувствую себя в безопасности, когда он рядом. Потому что знаю: он со мной. Раньше столь же благотворно воздействовало на меня присутствие Севро, но он изменился. Шлем Ареса – слишком тяжелая ноша.

– В детстве мы с мальчишками всегда спорили, кто из нас самый храбрый, – заговариваю я. – Тайком убегали из дому ночью, спускались в глубокие тоннели и балансировали на самом краю спиной к тьме. Если вести себя тихо, можно было услышать шипение гадюк, но ты никогда не знал, близко они или далеко. Большинство мальчишек не выдерживали и убегали через минуту, ну максимум через пять. Я всегда мог простоять дольше всех. Пока Эо не узнала о нашей игре, – качаю головой я. – Теперь вряд ли и минуту бы вытерпел.

– Потому что нынче тебе есть что терять и ты знаешь об этом.

В черных глазах Рагнара затаились тени. Его судьба была очень непростой. Ему почти сорок. Он вырос в мире льда и магии, потом его продали богам в откуп за жизнь его народа. Пробыл рабом больше лет, чем я прожил на этом свете, но знает ли он о жизни больше моего?

– Ты все еще скучаешь по дому? По сестре? – спрашиваю я.