Книга Пушистый талисман - Влада Орлецкая

— И поэтому он оставил тебе в наследство все свое имущество? Просто потому, что он был твоим одноклассником, да?

— Ну да. Матвей, это совершенно невероятная история, но это — правда! Я сама тогда так растерялась… Я тебе сейчас все объясню…

С такой интонацией обычно говорила Юля, когда у него из портмоне пропадали наличные деньги. Матвей стиснул зубы, чтобы хоть как-то усмирить в себе нарастающий гнев. Потому что слушать все это было невыносимо.

— Люб, я что, по-твоему, похож на идиота?

— Матвей… Но…

— Поумнее что-нибудь придумай!!!

— Пожалуйста, не кричи на меня…

— Не кричать?! Значит — не кричать. Хорошо. Скажи мне, тебе знаком Николай Зотов?

— А при чем тут…

— Значит, тоже знаком!

— Ну знаком… И что?

— Скажи мне, почему вы расстались?

— Просто расстались, и все.

— Что значит — все?

— Матвей, да что случилось-то? Ты меня пугаешь…

— Квартира в центре чья была? Слуцкого?

— Да…

— Наврала, значит, про знакомых…

Любка замолчала. Матвей устало вздохнул. Это было просто невероятно. А еще это было мерзко и отвратительно, что этот хмырь на «Волге» оказался прав…

— Здорово, — теперь уже с ледяным спокойствием, произнес он. — Люб, это все просто здорово. Ну и сколько еще у тебя было мужиков, которых ты развела на бабки? И скольких из них ты на кладбище определила, как Слуцкого?

— Матвей, ты с ума сошел? — испуганно пробормотала Любка, всхлипнув. — В чем ты меня обвиняешь?

— Еще про мужа пропавшего мне наплела… Труп сама закопала или помогал кто?

— Матвей! — в голосе у нее теперь слышалось отчаяние.

— Первоклассная актриса. Не беспокойся, сдавать ментам я тебя не собираюсь. Живи, если можешь.

— Матвей, если ты решил меня так разыграть, то это очень глупо и жестоко, — взяв себя в руки, произнесла Любка.

От этих слов он просто взбесился:

— Какая же ты сволочь!!! Чтоб ты сдохла, гадина!!! Будь ты…

Она нажала на отбой.

22

— Да не реви ты! — прикрикнула Князева. — Расскажи спокойно, что произошло?

— Я не зна-а-аю! — выговорила Любка и принялась рыдать в трубку телефона с новой силой.

— Господи… У вас же все так хорошо было…

— Не знаю я ничего!

— Подожди, не тарахти, перескажи, о чем вы говорили… Да выпей ты воды, в конце концов!

Любка положила трубку рядом с телефонным аппаратом и послушно пошла на кухню. Налила в стакан воды и быстрыми глотками осушила его. Затем вернулась в комнату и стала рассказывать:

— Я ничего не понимаю. Матвей знает про Витю, про наследство, даже про этого урода Зотова. Представляешь? И он думает, что это я убила Витю, что у меня с ним были отношения… Ужас какой-то… И еще он думает, что я убила Полякова!

— Бред какой-то…

— Вот именно! Мне пришлось ему рассказать, что я была замужем, что муж пропал… Исчез… Господи! Вот он и решил, что я и Полякова, и Витю… И он не хочет слушать никаких объяснений!

— А зачем ты ему про Полякова рассказала?

— Когда мы были в Питере, Матвей сделал мне предложение, надо было что-то ответить. Кто же ему так мозги запудрил? Может быть, Наталья?

— Не знаю. Вообще-то она обещала, что никому об этом не расскажет, кроме своего подполковника. Вряд ли… Она ведь познакомила тебя с Матвеем, зачем ей вас ссорить?

— Кто ее знает. Может быть, он сказал ей, что хочет на мне жениться, и она запаниковала… Я же не знаю, с какой целью она знакомила меня со своим братом. Но уж точно не для того, что бы он на мне женился. Так, для развлечения. Может быть, для них это своего рода экзотика — трахнуть бедную художницу. Модели, видно, уже не котируются. Оль, я сама должна была думать. Кто они, и кто я… Бесприданница…

— Ты знаешь, в твоих словах, как ни странно, есть логика… Хорошо, ну, и откуда же она, по-твоему, узнала про Зотова?

— Не знаю. Может, через свою службу безопасности. Думаешь, она бы притащила на семейную вечеринку кого попало, ничего не выяснив заранее об этом человеке? Как бы не так!

— Жаль… А мне Наталья показалась нормальной бабой, да и твой Матвей производил впечатление стоящего мужика, — задумчиво проговорила Ольга. И вдруг без всякого перехода спросила: — Слушай, а как он в постели?

— Оля! — возмущенно воскликнула Любка. — Ну что ты за человек!

— Ну ладно… Ладно тебе… Не хочешь — не говори… Слушай, давай я приеду, а? Винца тяпнем, поболтаем…

Любка немного подумала.

— Нет, Оль. Не сегодня. Не обижайся, ладно?

— Тебе нельзя оставаться одной в таком состоянии! Я приеду. Поняла?

— Оль, со мной все в порядке. Я ничего не собираюсь с собой делать, если ты об этом. Знаешь, приезжай лучше завтра, хорошо?

— Смотри мне… Завтра так завтра. Держись.

— Я держусь.

— А знаешь что? Пошли они все в жопу! Я дам тебе денег, и мы организуем выставку твоих картин. Хватит уже сопли жевать! Сколько можно!

— Оль, у меня пока работ мало.

— Ну и что? Рисуй, Моцарт. До зимы времени много…

Положив трубку, Любка пошла в ванную. Там она умылась холодной водой. Потом отправилась на кухню, варить кофе. Она решила что начнет работать над новой картиной уже сегодня.

Правильно Ольга сказала: хватит жевать сопли! И хватит предаваться сожалениям, лить слезы по сбежавшему молоку! И вообще, хватит с нее! Больше она никому не позволит себя обижать, обманывать и обвинять в разных грехах. Достали все. Пусть Матвей Акимов со своей сестрицей катятся вместе к чертовой матери. Хватит!

23

Данька, шмыгнув носом, виновато посмотрел на отца.

— Па-ап, отпусти меня к тете Наташе. Можно я у нее поживу?

— Что?

Матвей пил уже неделю и теперь с трудом понимал, о чем говорит ему сын. Данька опустил голову: он старался не глядеть в одутловатое лицо Матвея и вообще не мог понять, что происходит. Все это пугало и огорчало его.

— Можно? — готовясь заплакать, снова спросил он.

— Можно, — сказал Матвей и снова отвинтил пробку на бутылке, чтобы налить себе еще водки.

Сегодня он был не настолько пьян, чтобы не заметить, с каким отвращением смотрит на него собственный ребенок.

— Ах да… Конечно. — Он взял с базы телефонную трубку и вызвал такси.

Наверное, так будет правильнее, пусть Данька пока поживет у Натальи.