Книга Проживу и без любви... - Пола Хейтон

— Не морочь мне голову, дорогой, — еще пыталась шутить она. — Даже такая наивная дурочка, как твоя женушка, раскусила, откуда ты берешь деньги. Ну-ка, признавайся!

И она принялась тормошить Джереми. То, что произошло в следующую секунду, разум ее отказался воспринимать: от чудовищного удара по лицу она отлетела к стене, сильно стукнувшись головой. Но она позабыла про боль, увидев лицо Джереми, — неузнаваемое, искаженное отвратительной злобной гримасой.

— Что ж, признаюсь! Просто мне надоело жрать на твои деньги, а Уилли предложил мне классную работенку!

Мэри хорошо знала коротышку Уилли, этого молчаливого неприветливого парня с необычайно колючим, но умным взглядом. А Джереми продолжал, потрясая кулаками:

— Да, я возил «дурь» в кофре с фотоаппаратурой, чтобы ты и твой сосунок могли радоваться жизни!

Сквозь пелену слез Мэри почти ничего не видела. Она чувствовала, что по лицу ее что-то течет, но не могла понять что именно — слезы или… Горячая влага оказалась кровью — лишь это помогло Джереми очнуться.

— Прости, кроха! — Он подхватил Мэри на руки. Отчаяние его было неподдельным. — Ну убей меня! Делай со мною, что хочешь!

Обвив руками его шею и задыхаясь от рыданий, Мэри молила лишь об одном:

— Брось все! Не ради меня, нет… Родной мой, у тебя же сын! Господи, ведь ты — это уже не ты!

Тогда Джереми клятвенно пообещал ей завязать с наркобизнесом. И это ему, видимо, удалось, потому что источник его фантастических доходов внезапно иссяк. Мэри затаилась, как зверек, не веря своему счастью. Он и сам перестал употреблять зелье. Какое-то время ей казалось, что перед нею прежний Джереми. Мэри обращалась с мужем, как с хрупким хрустальным сосудом, отдавая ему всю любовь, всю нежность, всю себя без остатка. Однако дьявол, оставив на ком-то метки своих когтей, столь легко не выпускает жертву…

Да, Джереми боролся. Мало-помалу его перестали посещать ученики, он вновь занялся фотографией, но продлилось это каких-нибудь полгода. Он ни на чем подолгу не мог сосредоточиться, забросил даже чтение. Теперь семья жила только на заработки Мэри, и ей поневоле приходилось целыми днями отсутствовать. Идя домой и чувствуя, как замирает сердце, она гадала, что ждет ее этим вечером?

И роковой день настал… Увидев однажды стеклянные глаза мужа, Мэри едва не закричала в голос. Мир вокруг почернел, словно обуглился. С той минуты она не знала покоя.

Иногда она заставала мужа спящим, это было лучше всего. Порой он просто сидел, уставившись в стену, — а вот это могло кончиться чем угодно. Однажды он вскочил, подошел к играющему сыну; взял в руки пластмассовую машинку, повертел ее в пальцах… и вдруг сжал в кулаке. Игрушка, хрустнув, сломалась, Джей заплакал. В ответ отец пнул малыша ногой. Мэри потом никак не могла взять в толк, как ей удалось повалить рослого Джереми на пол…

Вскоре он вновь на коленях умолял ее о прощении, но Мэри лишь глядела на мужа, не понимая, кто перед нею.

— Ведь ты любишь меня, кроха! Не бросай меня, помоги!

— Похоже, мы с тобой соперники в любви. — Мэри словно осенило. — Да-да, так оно и есть! Мы с тобой любим одного и того же человека, и этот человек — ты!

Эта ее фраза вызвала у Джереми новую вспышку ярости.

— Кудряво выражаешься, детка! Эх, знала бы ты, что один-единственный укольчик стоит всей философии мира! Может, отведаешь?

В тот вечер Мэри с малышом спаслась бегством. Лежа рядом с сыном на диване в студии знакомого фотографа, она размышляла, удастся ли ей отделаться так легко в следующий раз?

Она много о чем передумала в ту бессонную ночь. Вспоминала, что жизнь их окончательно разладилась, когда ушло из нее то единственное, что всегда примиряло их друг с другом и с любыми лишениями, — супружеские ласки. Это случилось внезапно, и Мэри винила во всем дьявольское зелье.

Потом она изумлялась собственной глупости. И в самом деле, как могла она верить, что при помощи страстных объятий возможно решить хоть какую-то проблему? Перебирая в памяти всю свою жизнь с мужем, она ужасалась собственной слепоте: ведь для нее постель оказалась точно таким же наркотиком, как героин для Джереми. Ласки мужа помогали расслабиться, отвлечься, забыться. Чем не наркотический кайф?

Лишенная привычного снадобья, Мэри, страдая от «ломки», совершила непростительную ошибку. Она заговорила с Джереми на эту животрепещущую для нее тему. Да, она искренне верила в то, что все еще можно вернуть, поправить…

Джереми выслушал ее очень внимательно. Лицо его при этом оставалось непроницаемым, глаза — полуприкрытыми. Вот тяжелые веки дрогнули, приподнялись — и на Мэри уставились… нет, не глаза, а две черные дыры.

— Значит, ты томишься желанием, крошка? Только вот незадача: игры эти уже не для меня… Может, мне подыскать для тебя любовничка?

— Не стоит, — озорно улыбнулась Мэри. — Если прижмет, я и сама как-нибудь справлюсь…

Подумать только, даже тогда она все еще пыталась шутить! Однако не учла, что Джереми уже совершенно не понимал юмора.

— Не стоит, маленькая. Всегда можно найти желающего помочь ближнему…

— Очнись! — ужаснулась Мэри. — Мне нужен только ты…

— Значит, любишь меня? — странным голосом спросил Джереми.

Как, как втолковать Джереми, что, продолжая любить его, она люто ненавидела то чудовище, в которое превратил мужа героин? Тогда в разговоре с ним ее секундное замешательство стало для нее роковым…

Мэри с хрустом смяла в руке пустую банку из-под кока-колы. Пора было остановиться! Если снова и снова прокручивать в памяти то, что случилось потом, недолго сойти с ума! Ведь она уже не раз бывала на волосок от этого…

За окнами занимался рассвет. Сколько часов просидела она в кухне? Но это, в сущности, неважно. Она пошла в спальню, разделась и легла навзничь. Господи, подари мне хотя бы пару часов сна! — мысленно взмолилась она.

Тишина. Еле слышный стук дождевых капель успокаивал, навевая долгожданный сон. Спать! — приказала себе Мэри. Закрыв глаза, она увидела вдруг лицо Кристофера Коули, его внимательные серые глаза с еле приметными искорками смеха. Странно, но она не испытала никакого раздражения. Наверное, это все-таки просто хороший человек…

7

И снова он всю ночь провертелся с боку на бок как последний идиот. Надо ж было так ошалеть от вида женской груди! Сексуально озабоченным Коули никогда не был, проблемы такого рода привык решать по мере их появления и жил себе припеваючи. Однако сейчас он решительно не понимал, что с ним происходит… Мало того что малышка не в его вкусе, она еще, сдается, и порядочная стерва. Он поклясться мог, что куда теплее отнесся к ее мальчишке, который нравом явно пошел не в мать…

А вот надо же, не идет у него из головы. И, что совсем уж худо, не просто как шарада, которую во что бы то ни стало надобно решить из чисто профессионального интереса. Он не мог забыть ее лица, стремительная смена выражений которого ставила его в тупик едва ли не каждые пять минут. Стоило ему закрыть глаза, и он видел нежные губы, не тронутые помадой. И мочки ушей, совсем еще детские, и в них едва заметные крошечные дырочки, но сережек она, видимо, давно не носила…