Книга Любимый плут - Дина Джеймс

– Тогда я буду рада встретиться с твоей герцогиней.

– Куда мы идем? – нос Марии сморщился от запаха, поднимающегося с улицы. Изредка из непролазной грязи торчали камни, указывающие на то, что когда-то здесь была мостовая. Мария, боясь переломать ноги, следила за каждым своим шагом, словно шла по льду. Мысль о том, что она может поскользнуться и упасть в эту невообразимую слякоть, пробирала ее дрожью до самого позвоночника.

– Ты хочешь найти свою сестру. Мы идем к человеку, который может помочь тебе, – Джоко невозмутимо шагал перед ней.

Мария, которая незадолго до этого уже чуть не упала, злым взглядом посмотрела ему в спину.

– И конечно, мы идем искать помощи в канализации.

Оглянувшись через плечо, Джоко выразительно сказал:

– Если твою сестру утащил кто-нибудь вроде Тилли, она может оказаться в местечке и похуже.

Вдоль причала шли ряды очень старых и тесно поставленных домишек. Их стены покосились, то разъезжаясь в стороны, то подпирая друг дружку. Серое небо мелькало между дощатыми заборами и веревками, натянутыми как попало в тесном пространстве между постройками. Трубочисты здесь могли бы переходить с крыши на крышу, не спускаясь вниз.

«Почему сюда?» – спрашивала сама себя Мария. Конечно, никто не пошел бы сюда без абсолютной необходимости. Даже солнце словно перестало светить, когда они углубились в эти строения. Она передернула плечами:

– Ты и впрямь считаешь, что моя сестра в подобном месте?

– Нет, – неуверенно покачал головой Джоко. Он заметил, что лицо Марии прояснилось. С тех пор, как они встретились, с ее лица не сходило измученное, потерянное выражение. Оно делало ее невзрачной – и старой. Джоко попытался вообразить, как она выглядит, когда улыбается.

Вместо этого Мария нахмурилась:

– Надеюсь, что мы не потеряем время зря. Он раздраженно вздернул подбородок:

– Я уже говорил тебе, зачем мы сюда идем. Нам нужна помощь. Мы найдем ее здесь.

– Хорошо-хорошо, я не хотела обидеть тебя, – она прикоснулась к его рукаву рукой в перчатке.

– Я не обиделся.

Мария подошла ближе и похлопала его по руке.

– Пойдем, я начинаю мерзнуть.

– Ладно.

В конце концов они дошли до узкой улицы, заканчивающейся тупиком. Огромные камни строений, почерневшие от времени, сочились черноватой жижей из каждой щели известковой кладки. Джоко подвел Марию прямо к стене. В одном из углов начинались ступени лестницы, ведущей вниз, в проем ненамного шире его плеч.

Мария заглянула туда из-за его спины.

– Куда они ведут?

– Иди за мной, – взглянул на нее Джоко. Лицо Марии побелело. Она отступила от края лестницы на шаг.

– Куда ты меня привел?

Он вылез обратно и остановился рядом с ней.

– Ты боишься?

Мария отвернулась. Ее руки теребили сумочку.

– Это только лестница, – успокоил ее он.

– Так не годится.

– Да, я вижу, что так не годится, – хмуро посмотрел на нее Джоко. – Ты не доверяешь мне.

Ей нужно было солгать, придумать какое-нибудь оправдание или сослаться на какой-нибудь надуманный страх. Но она не смогла. Она прижала ко рту кулак, затем убрала:

– Я не хочу кончить так же, как моя сестра.

– Ты думаешь, что я затащил тебя сюда, чтобы продать? – со злостью фыркнул он.

После этих слов ее опасения стали выглядеть нелепыми.

– Н-нет. Не знаю, что и думать. Может, было бы лучше поставить в известность полицию…

Джоко отступил от нее на пару шагов, хлопнув себя руками по узким бедрам. Мария услышала, как он что-то пробормотал себе под нос. Когда он взглянул на нее, в его глазах полыхали молнии.

– Я – джентльмен, ясно? – его голос был низким и хриплым. – Перед тем, как я ввязался в это бабское дельце, ты дала слово, что будешь обходиться со мной так. Ты обещала, что будешь обращаться со мной как с франтом. А это значит, что ты обещала доверять мне. Но ты мне солгала, так?

– Нет, – Мария поспешила к нему, поскальзываясь и спотыкаясь. – Нет. Ты – джентльмен. Просто…

Ее лодыжка подвернулась и земля ушла у нее из-под ног. Со всего размаху Мария приземлилась на колено. У нее вырвался крик боли, а лицо стало белее мела.

Но Джоко все еще был в ярости. Положив руки на бедра, он стоял и наблюдал, как она, прикусив губу и опираясь на воткнутый между камнями зонтик, пытается подняться на ноги. На ее юбке образовалось зеленоватое грязное пятно, дюймов шесть шириной. Грязь струйкой стекала вниз и капала с подола.

Мария встала, используя зонтик как костыль, и подошла к Джоко.

– Ну? – проворчал тот.

– Дело не в личностях, – сказала она сквозь зубы. – Просто я не доверяю и джентльменам, любым джентльменам. Других причин у меня нет. Ты – джентльмен. Ты добрый, ты спас меня от Тилли. Однако ты сказал ему, что я – твоя пташка.

Поза Джоко стала менее воинственной.

– Это я просто предупредил его. Я не думал… ничего насчет этого.

Мария машинально поправила его грамматику:

– Не намеревался.

Вдруг Джоко усмехнулся. Котелок у него на лбу съехал набок, выставляя напоказ тугие завитки волос.

– Не то, чтобы я не хотел тебя в пташки. Ты – приятная малышка, это уж точно.

– Мистер Уолтон!

Пожав плечами, он с той же усмешкой подошел к ней сбоку и просунул ладонь под ее локоть.

– Ты сильно ушиблась?

– Не случилось ничего, что нельзя вылечить, – качнула она головой.

Джоко опустился на корточки, но Мария схватила его за руку и заставила встать. Мысль о том, что он, чтобы осмотреть ее колено, поднимет ей юбку, а затем нижнюю, не говоря уже о чулках и панталонах, заставила ее залиться краской.

– Все в порядке, – настоятельно сказала она. Заметив ее румянец, он широко ухмыльнулся. Как ей была противна эта ухмылка!

Напряженное молчание повисло между ними.

– Ну как, Рия, останемся или пойдем? – вежливо спросил ее Джоко.

Она сглотнула – боль растекалась по всей ноге, а колено горело огнем. Ей хотелось обхватить его покрепче и заплакать, но она не могла себе это позволить. Она глубоко вздохнула и взяла Джоко под руку.

– Идем. Ладно, идем туда, вниз по этой… э-э… лестнице.

Когда он повел Марию по лестнице, ее нога уже болела так, что слезы сами катились по ее щекам. Ступая на ушибленную ногу, она каждый раз боялась, что закричит. Когда они достигли дна, ее нога на дюйм погрузилась в вонючую грязь. Марии было уже не до того, чтобы удержаться от стона отвращения.