Книга Король Артур. Меч в камне - Теренс Хэнбери Уайт

— Ой, заткнись, — сказал Варт, — я не выспался.

Кэй ответил:

— Вставай, вставай, скотина. Где ты был?

— Не скажу.

Он знал, что Кэй все равно не поверит его рассказу, а только обругает его вруном и еще сильней разозлится.

— Не скажешь — убью!

— Прямо так и убьешь.

— И убью.

Варт повернулся на другой бок.

— Скотина, — сказал Кэй. И двумя пальцами, указательным и большим, ухватил Варта за сгиб руки и ущипнул изо всей мочи. Варт дернулся, словно лосось, вдруг оказавшийся на крючке, и заехал ему прямо в глаз. Миг — они уже выскочили из кровати, бледные, злые, сильно напоминающие освежеванных кроликов, — ибо в те дни люди спали безо всякой одежки, — и замахали руками, как ветряки, норовя причинить один другому побольше вреда.

Кэй был старше и крупнее Варта, так что в конце концов победа досталась бы ему, но он был более нервен и воображением обладал поживее. Он легко мог представить себе последствия каждого из нацеленных на него ударов, и это ослабляло его оборону. Варт же представлял собой разгневанный ураган в чистом виде.

— Оставь меня в покое, понял?

Но Варт отнюдь не намеревался оставить его в покое, напротив, набыченный и размахивающий руками, он и Кэю не давал этого сделать. Метили оба только в лицо противника.

Кэй доставал дальше и кулаки имел потяжелее. Он выбросил руку вперед — больше для самозащиты, чем для чего-то иного, — и Варт звучно влепился глазом в кулак. Небо покрылось гулкой тьмой, из которой летели в разные стороны пылающие метеоры. Варт запыхтел, всхлипнул и исхитрился попасть противнику по носу, и оттуда струйкой хлынула кровь. Кэй уронил руки, повернулся к Варту спиной и сказал неприязненным, гнусавым и полным осуждения голосом: «Кровь пошла». Битва закончилась.

Кэй лежал на каменном полу, кровь пузырилась в носу, а Варт, с заплывшим глазом, вытянул из двери огромный ключ и подсунул его Кэю под голову. Ни тот, ни другой не сказали ни слова.

Наконец Кэй повернулся лицом в пол и заплакал. Он говорил:

— Для тебя Мерлин все делает, а для меня ничего.

Тут Варт и впрямь почувствовал себя скотиной. Молча одевшись, он помчался к волшебнику. Дорогой его перехватила няня.

— Ах ты, баловник, — воскликнула она, схватив его за руку и встряхнув, — опять подрался с мастером Кэем. Вы полюбуйтесь на его глаз, ну, доложу я вам! Этого хватит, чтобы свести с ума целую коллегию хирургов.

— Да ладно, все в порядке, — сказал Кэй.

— Нет, куколка моя, не в порядке, — воскликнула няня, серчая и делая вид, что хочет его отшлепать. — Ну-ка, рассказывай, откудова это, пока я тебя не высекла.

— Стукнулся о спинку кровати, — уныло сказал Варт.

Няня немедленно прижала его к широкой груди, прихлопнула по спине и сказала:

— Ах, голубок, голубок. То же самое говорил мне сэр Эктор, когда я ловила его с синяком под глазом лет сорок назад. Крепче чем в хорошей семье нигде за хорошую ложь не держатся. Ну пойдем, невинная крошка, пойдем на кухню, там мы враз прилепим тебе на рожицу отличный кусочек мяса. Но ты все-таки не дерись с теми, кто здоровее тебя.

— Да все в порядке, — снова сказал Варт, которому вся эта суета была противна, но судьба решила его покарать, и старая дама была непреклонна. Прошло полчаса, прежде чем он смог ускользнуть от нее, да и то пришлось унести с собой сочный шмат сырого мяса, который он, как предполагалось, будет прижимать к подбитому глазу.

— Ничто лучше хорошей вырезки не вытягивает гуморов, — сказала няня, а повариха добавила:

— Да мы тут с самой Пасхи такого лакомого кусочка не видели, и такого сочного тоже.

— Отнесу эту дрянь Балану, — решил Варт и возобновил поиски учителя.

Он без труда отыскал его в башенной комнате, которую тот выбрал еще в день своего появления в замке. Все философы предпочитают жить в башнях, в чем можно убедиться, посетив жилище, выбранное Эразмом в Кембриджском колледже, но башня Мерлина была даже красивее той. Не было в замке покоя выше этого, он располагался прямо под сторожевым постом главной цитадели, и из его окна взгляд мог привольно блуждать по общинному полю, — коим по праву владели кролики, — по парку, по ловчему полю, пока, наконец, не терялся среди далеких синеватых верхушек Дикого Леса. По этому морю древесной листвы катились, как по овсам, бугристые волны, под конец растворяясь в дальних горах, где никто никогда не бывал, в облачных башнях и роскошных чертогах небес.

Замечания, сделанные Мерлином по поводу подбитого глаза, носили чисто медицинский характер.

— Изменение цвета, — сказал он, — вызывается кровоизлиянием во внутренних тканях (экхимоз) и проходит стадии от темно-лиловой через зеленую к желтой, а затем пропадает.

На это возразить было, вроде бы, нечего.

— Я полагаю, — продолжал Мерлин, — ты получил его, подравшись с Кэем.

— Да. А откуда ты знаешь?

— Ну, уж так уж.

— Я тебя искал, чтобы поговорить насчет Кэя.

— Говори. Требуй. Отвечу.

— Ну вот. Кэй считает, это нечестно, что меня ты все время в кого-нибудь превращаешь, а его нет. И я тоже считаю, что это нечестно.

— И я так считаю.

— Тогда в следующий раз, как будем превращаться, ты преврати нас обоих.

Мерлин уже позавтракал и теперь попыхивал пенковой трубкой, по-прежнему заставлявшей его ученика думать, что он дышит огнем. Вот и сейчас он основательно затянулся, оглядел Варта.. открыл рот, чтобы что-то сказать, передумал, выдохнул дым и еще раз набрал полные легкие.

— Порой, — сказал он, — жизнь вообще кажется нечестной. Известна тебе история про Илию и Равви Иаханана?

— Нет, — сказал Варт.

Он выбрал на полу местечко поудобнее и смиренно уселся, сообразив, что ему предстоит, как в случае с зеркалом, выслушать некую притчу.

— Этот Равви, — сказал Мерлин, — отправился странствовать вместе с пророком Илией. Шли они целый день и к ночи дошли до скромной хижины бедняка, у которого только и было богатства, что корова. Бедняк выбежал из хижины вместе с женой, чтобы пригласить к себе путников на ночь и предложить им все то нехитрое гостеприимство, какое могли они дать в их стесненных обстоятельствах. Илия и Равви получили в изобилии молока, и в придачу к нему домашнего хлеба и масла, и их уложили спать в лучшую кровать, в то время как смиренные хозяева легли в кухне перед очагом. А поутру корова бедняка оказалась мертвой.

— А дальше?

— Они шли весь следующий день и под вечер пришли к дому очень богатого торговца, рассчитывая на его гостеприимство. Торговец оказался неприветлив, высокомерен и богат, и все что он сделал для пророка и его спутника, — это уложил их в хлеву, дав им воды и хлеба. Однако наутро Илия долго благодарил его за все содеянное и в награду за доброту прислал камнетеса, чтобы тот починил обвалившуюся стену его дома.