Книга Запах гари - Вячеслав Воронов

Съехав перед кладбищем с дороги, мощная машина, подпрыгивая на кочках, неслась по пересеченной местности мимо могил, подминая кустарники и сшибая молодые деревья, которые бессильно хлопали кронами о землю, как хвостом рыба, выброшенная на сушу. Доехав до залёгшего в траве полицейского, который уже сжался для прыжка в сторону, «Урал» остановился и замер, как чудовище, уверенное в своих силах и выбирающее жертву.

Через короткое время мотор снова взревел, и «Урал», разворачиваясь, двинул прямо на кладбище. Лязгнула проржавевшая оградка, рассыпался памятник из крошки, мощное колесо раздавило могильный холмик, а машина всё набирала скорость, исторгая из своих недр всё более сумасшедший рёв. Одну за одной «Урал» сносил оградки и памятники, кресты и помпезные барельефы, подминал их под себя, впрессовывал в землю, разнося на куски.

Котиль не сразу понял, что происходит и кто сидит в кабине. Отскочив к соседней могиле за секунду до того, как памятник, укрывавший его, был разнесён бампером, краем глаза он заметил ожесточённую физиономию майора. За рулем сидел совсем молоденький полицейский, который с увлечением, почти с восторгом, чувствуя себя героем боевика, крушил кладбищенские памятники. Майор выставил в окно руку с пистолетом и быстро выстрелил два раза. Котиль вжался в землю, после чего, удивляясь упрямству противника, прицелился, ещё не зная, куда же он будет стрелять. Он не был готов убивать, но тут в его сторону дали автоматную очередь. Котиль снова припал лицом к упругой, пахнувшей прелью траве, после чего вскочил, перебежал дальше от «Урала» и упал за памятником.

— Ну, ты, с серой рожей! — заорал майор. — Хватит бегать, как заяц! Хочешь жить? Я спрашиваю — жить хочешь? Бросай оружие и выходи с поднятыми руками!

— Не дождёшься!

Котиль с удивлением, осторожно приподнял голову и осмотрелся. Кроме него такое выкрикнуть было некому, и на мгновение он даже усомнился в способности контролировать собственные поступки. Майор, прищурив глаз, глядел мимо него.

В нескольких десятках шагов вглубь кладбища, рядом с двумя берёзками, посаженными каким-то романтиком, за выкрашенной зелёной оградкой торчала голова. Волосы на ней, нестриженные и нечёсаные со времен трилобитов, были вымазаны землёй. Лицо имело серо-землистый цвет, глаза были красными от спиртного. Рядом с головой глядел в небо сдвоенный ружейный ствол.

— Еще один! — с иронией и удивлением обронил майор. — Ты кто такой?

— Тебя сюда не звали! — огрызнулся тот уже откровенно пьяным голосом и громко икнул.

— Полиция! — закричал майор. — Ну-ка, брось ружьё и выходи с поднятыми руками!

— Счас! — нагло ответил ещё кто-то, и рядом с серо — землистым лицом показалась красная, как свекла, упитанная физиономия человека более молодого, одной рукой судорожно вцепившегося в оградку. Запухшие глазки его тоже были красными и глядели зло.

— Вы чего тут, могилы копаете? — догадался майор. — Да копайте себе на здоровье! Сто лет вы мне нужны со своими могилами. Можете хоть все кладбище перерыть! Лишь бы жмурики не были против.

— Они нам разрешили! — с полной серьёзностью заявил обладатель землистого лица.

— Ну, вот и хорошо! А мы хотим выловить одного… который тоже хотел могилы рыть, ваш кусок хлеба забрать! Хотите ящик водки заработать?

— Врёшь ведь!

— Смотрите сюда! — майор извлек из чрева кабины бутылку водки и торжественно вознес её над головой. — Держите! — он швырнул бутылку, которая шлепнулась рядом с одним из памятников, чуть не угораздившись о гранит.

— Бросай аккуратнее, у меня аж сердце стало! — заорал краснорожий. — Чего делать надо?

— Я сейчас выгоню его прямо на вас, а вы тупо стреляйте. Желательно по ногам. Ну, а если не по ногам, то и чёрт с ним. Он выродок — живучий! Он вообще не человек!

— Врёшь, скотина! — закричал Котиль. — Это ты уже не человек! Он же вас подставляет вместо себя!

— Вишь, как огрызается! Но вы его не слушайте! Выродки всякие бывают, а власть — она одна. С властью лучше дружить, правда? Тем более если она идет навстречу. Будете теперь заниматься своим промыслом без оглядки, я разрешаю! Зубки у покойников выдирать, или еще что. Гляньте, как мы кладбище разворотили! К вам теперь никаких претензий. Таким моментом грех не воспользоваться!

— Не слушайте его! Не даст он вам ни….

— Поехали! — рявкнул майор. — Разворачивай, гони его!

Водитель с готовностью включил передачу, и, круто разворачиваясь, попер по могилам. Котиль прицелился прямо в его физиономию, на которой застыло глуповато — блажное выражение, выражение удовольствия от вседозволенности, когда то, чего всегда хотелось, наконец разрешили. Он бы выстрелил ему в ногу, или в плечо, хотя в плечо попробуй попасть; проще угодить в грудь или промахнуться вообще, — а ноги были надежно укрыты двигателем. За лобовым стеклом, доступная его, Котиля, пуле, была только молодая глупая физиономия, голова с заполненными всякой дрянью мозгами. Здесь, на кладбище, нетрудно было представить гнетущую атмосферу похорон, всю в черном убивающуюся мать, сгорбленного горем отца, до конца не осознающую произошедшего младшую сестру…

Вряд ли он выстрелил бы и в самоуверенную физиономию майора, даже если бы она хорошо была видна. Но майор благоразумно пригнулся. Он не скрутился калачиком, не опустил голову чуть не до пола, чтобы не дать подчинённому лишнего повода для страха. Он лишь убрал голову с линии обстрела, словно ему и дела не было, а просто понадобилось завязать шнурки.

С камнем в душе, зарычав от злобы, Котиль вскочил и побежал. По правую от него сторону залегли в траве двое полицейских, а вдогонку, рыча двигателем и сокрушая памятники, нёсся «Урал». Ему оставалось бежать прямо на двоих алкашей, занявших оборону в разрытой могиле. Обладатель землистой рожи громко заорал что-то нечленораздельное, дико выпучив глаза. Дрожащими руками навёл он двустволку и выстрелил, сам вряд ли веруя, что может попасть. Ухнули сразу оба ствола. За мгновение до выстрела, повинуясь чутью, Котиль грохнулся на землю, а ещё через долю секунды уже снова бежал, широкими шагами меряя межмогильное пространство. Съезжая по земляной насыпи в яму, он сходу двинул старшего, с землистым лицом, рукояткой автомата по голове. Тот, закатив глаза и не произнеся ни звука, скатился на дно могилы. Краснорожий, словно за компанию, тоже съехал и растерянно застыл, не зная, что делать. Он глядел то на серое лицо Котиля, то на автомат в его руке. Котиль пнул его ногой в живот, ударил несильно, но тот издал громкий звук, словно желудок его изъявил желание извергнуть наружу содержимое, и скрутился как бублик.

Только сейчас Котиль обратил внимание, что стоит на крышке гроба. Захоронение было недавнее, и крышка еще не прогнила, но угрожающе трещала под весом человеческих тел. Котиль взглянул вверх. Яма, учитывая вал выбранной земли, была выше его роста.

— Эй, ты, — бросил он краснорожему, — ну-ка стой, я вылезу.

Котиль забросил автомат за спину и взгромоздил ногу ему на плечо, пробуя, надежная ли опора. Краснорожий понял, что от него требуется, и, не подымаясь, покорно сжался в комок. Котиль разогнулся и погрузил пальцы в рыхлую землю насыпи.