Книга Маскарад на семь персон - Олег Рой

Она лишь лучезарно улыбнулась.

На новоселье, куда Алла была приглашена в качестве «самой почетной гостьи», Марат пересказывал эту историю раз двадцать, расцвечивая ее все новыми и новыми подробностями: кто как плечиком поводил, кто как морщился, кто как вздыхал. И как потрясающе «вот эта очаровательная девушка» всех уболтала – так что даже на празднование хватило, давайте еще раз за нее чокнемся!

Действительно, после выбитой из хозяина скидки у Марата хватило денег не только на квартиру, но и на организацию довольно-таки обильного застолья.

– С мебелью после как-нибудь разберусь! – смеялся он.

Так что вид новая квартира имела несколько странный. Одна комната была обставлена полностью – Марат целиком перевез сюда обстановку своей «берлоги» в родительской квартире, во второй царил древний, перевезенный с дачи, хотя и вполне еще крепкий, диван и две кочевавшие на кухню и обратно табуретки, в третьей на полу валялись два надувных матраса. Собственно, между этих матрасов и был накрыт «дастархан»:

– Если все равно придется сидеть на полу, так чтоб хоть в тесноте не жаться, – хохотал свежеиспеченный квартировладелец.

Про тесноту было сказано не ради красного словца: народу на новоселье собралось столько, что на кухне все поместились бы разве что впритык, плечом к плечу. А на двух матрасах с добавлением нескольких диванных подушек гости расположились вполне комфортно.

Алла не знала и половины приглашенных, но вечеринка – на то и вечеринка, чтобы все моментально перезнакомились. Почему бы не развлечься в свое удовольствие. Тем более что к развлечению приложилась и польза. На фоне буйных восторгов, расточаемых Маратом ее таланту вести переговоры, Алла неожиданно получила две просьбы о таком же «содействии».

Не показывая охватившей ее растерянности, она согласилась. И провела обе сделки столь же, если не еще более блестяще.

Оказалось, что это самое «содействие» весьма неплохо оплачивается…

Еще бы клиентуры побольше! Пресловутое «сарафанное радио» – Миша рассказал Коле, тот Нине Палне, та еще двум приятельницам, в итоге о прекрасной девушке Аллочке узнал Степан Викторович, которому как раз нужно решать жилищную проблему, – работало. Но… медленно. Судьба вроде бы и благоволила к Аллочке, но делала это словно без особой охоты. Много вас тут таких Аллочек, для каждой колесо фортуны крутить – никаких сил не хватит.

Пришлось брать «колесо» в свои руки.

Первые Аллочкины объявления были чуть не рукописными. Точнее, напечатанными на старой (у соседей одолжила) пишущей машинке. От руки вписывался номер телефона – впечатывать ряд цифр в узкие отрывные «лепестки» было очень уж неудобно. Потом, впрочем, Алла и этому выучилась. Равно как расклеивать свои «листовки» – вечером, осторожно, с оглядкой, не видать ли милицейского патруля: расклейка объявлений не то чтобы всерьез запрещалась, но, в общем, не приветствовалась. Конечно, максимум, что в этом случае грозило – заплатить «штраф». Это только так называлось, ибо деньги шли в карман патрульным, которым, как и всем, хотелось кушать. Хотя клеить приходилось немало, попалась она всего однажды. Правда, пользы объявления приносили немного. Хлипкие листочки под дождем и ветром превращались в нечитаемые лохмотья, их сдирали дворники и конкуренты (хотя, может, про конкурентов она придумала), поверх них клеили новые – с предложениями о чистке чакр или продаже чего угодно: от малоношенных валенок и мешка сахара до концертного рояля. Про концертный рояль Алла видела сама.

И она печатала и клеила, печатала и клеила, гордясь аккуратным, тщательно продуманным текстом: «Квартиры: продажа-покупка-обмен – профессионально». Внушительное слово «риелтор» было еще в новинку и скорее отпугивало, нежели привлекало потенциальных клиентов. А вот «обмен» срабатывал. И как приманка (ведь из советских времен в памяти сохранилось именно «обменять квартиру», покупка-продажа были явлениями куда более редкими), и как актуальный деловой вариант. Даже, может, более актуальный, чем, собственно, продажа и покупка. Многие еще не привыкли и как-то опасались: вроде и разрешено, но мало ли, завтра скажут, что нельзя, и все отнимут. Да и в процессе нарваться боялись: чтоб квартиру купить, свою надо продать, а если продать продашь, а купля сорвется? Или продашь, а тебе вместо денег «куклу» подсунут. Или еще что…

Вообще-то успокаивать подобные страхи Алла умела очень неплохо. И «другие варианты» искать – тоже. Если бы не сообразительность, думала она иногда, сидела бы сейчас в тюрьме за убийство. Ну то есть не то чтобы непременно за убийство, но один из клиентов настолько истрепал ей нервы своим настырным упрямством, что она почти всерьез подумывала – не устроить ли ему какую-нибудь пакость. Что угодно, лишь бы больше не видеть и, главное, не слышать.

Именовался упрямец Аркадием Вороным. Не Вороновым, а именно Вороным. Причем он сразу пояснил:

– Это псевдоним. По документам я Алексей Вилкин – совершенно неприличное имя для того, кто подвизается на театральных подмостках.

Да, именно так он и выражался. Алла почему-то сразу представила, как составленные из занозистых досок неуклюжие «подмостки» рушатся, погребая под собой «подвизающегося» – и потом уже иначе как жертвой подмостков его уже не называла. Мысленно, разумеется. Во-первых, клиент, во-вторых, лет «жертве» было уже изрядно. Должно быть, по причине пожилого возраста бывший актер отличался редкостной упертостью, убедив себя в том, что его однокомнатная – сущая жемчужина на рынке недвижимости и за нее можно получить… тут он называл цену – совершенно безумную. Вообще-то и район, и дом, и планировка были неплохими, но вот состояние «берлоги»… Алла стерла язык, убеждая старичка сделать хотя бы минимальный ремонт и поменять сантехнику, а он в ответ пускался в бесконечные монологи о том, как над этим побитым ржаво-коричневым унитазом в какие-то незапамятные времена склонялся, перебрав коньячку, «сам» Смоктуновский. В следующий раз Смоктуновский превращался в Рыбникова, потом в Утесова – Алла ждала, что в какой-то момент делиться с сантехникой «богатствами» своего внутреннего мира будет уже Станиславский.

Но все это было совсем не смешно, ибо те же монологи дед заводил и по телефону. А звонил он по три-четыре раза на дню. И сразу требовательно вопрошал – ну когда уже явятся ожидаемые «деньжищи», чтобы он мог отправиться греть свои старые кости в теплые края, поближе к морю.

Никаких «деньжищ» в обозримом пространстве, разумеется, не наблюдалось. Покупатели шарахались, едва переступив порог «берлоги». А уж когда слышали, какая за эту помойку назначена цена… Убегали со всех ног, под аккомпанемент несущихся вслед высокопарных тирад, декламируемых отлично поставленным и хорошо сохранившимся сочным баритоном.

«Финт» Алла придумывала, мечтая, как засунет старичка в мешок и увезет на дальнюю московскую помойку – там ему самое место. И тут вспомнила о молодоженах, которые хотели поменять свою однушку на «что-нибудь аналогичное в другом районе». Особых требований они не предъявляли, лишь бы район был «приличный», главное – подальше от нынешнего: молодого «заела теща», а молодую соответственно свекровь. Обе мамаши жили, что называется, в шаговой доступности и изо всех сил старались контролировать новообразовавшуюся семью – каждая со своей колокольни.