Книга Цыганская кровь - Лора Морган

Девон, не расслышав, переспросил:

— Что я делаю во сне?

— Очень уютно устраиваешься в постели. Я никогда еще не видела, чтобы кто-нибудь так спал.

— Правда? — Он взял ее рукой за подбородок и, запрокинув ее голову для поцелуя, сказал: — Доброе утро.

Тори смотрела в его необыкновенные зеленые глаза, смутно припоминая прошедшую ночь. Боже мой, неужели это действительно была она? Эта развратная женщина? Она почувствовала, что краснеет, и зарылась лицом в подушку.

Девон ласково рассмеялся:

— Да не гляди ты такой виноватой, милая моя цыганка! Ты сведешь меня с ума, если будешь каждое утро просыпаться с таким выражением лица!

— Это вовсе не то, что ты думаешь, — чуть слышно возразила она. — Это просто потому, что я никогда…

— Что никогда? — нетерпеливо прервал он ее.

— Я никогда раньше не испытывала такого.

— И я тоже.

Тори смущенно взглянула на него:

— Это правда?

— Да, правда. — Он нежно провел рукой по ее губам. — Значит, мы с тобой оба волшебники.

— Да, и карты говорили правду, — засмеялась Тори.

В глазах Девона вспыхнули озорные огоньки:

— Хоть я терпеть не могу, когда говорят: «я был прав», но в данном случае это действительно так.

— Ну и, конечно же, ты не смог отказать себе сейчас в этом удовольствии!

— Что поделаешь, такой уж у меня характер.

— Кажется, в твоем характере много подобных особенностей.

— Ну, извини меня, пожалуйста.

— Нет, правда, их слишком много: ненасытное любопытство, терпение Иова, насмешливость и самообладание, как у святого.

— Ну, разве это недостатки?

— И да, и нет. В тебе эти качества очень противоречивы.

Она и поддразнивала его, и действительно была озадачена сложностью характера своего возлюбленного.

Он не сдавался:

— Кто бы говорил… — Тори удивилась:

— Но, по-моему, во мне нет таких противоречий.

— Ты так думаешь? Милая моя цыганка, насколько мне удалось тебя узнать, ты — самая удивительная загадка на этом свете со времен Стоунхенджа.

— Кто? Я? — Тори недоуменно пожала плечами.

— Конечно! И, возможно, мне придется потратить на ее разгадку всю оставшуюся жизнь.

Тори собралась было попросить Девона, чтобы он объяснил подробнее, что имел в виду, но, откровенно говоря, ей было не до того. К тому же Девон в это утро, казалось, испытывал такой прилив энергии, что ей вообще ни о чем не захотелось говорить.

Отдохнув и восстановив свои силы, они долго плескались под душем. Одевшись, спустились вниз, и Девон в очередной раз продемонстрировал свои кулинарные способности. Готовя завтрак, он шутил, смеялся, болтал, не закрывая рта, и Тори с удивлением обнаружила, что утро тоже может быть замечательным временем суток — если проводишь его в компании любимого.

Благородно настояв на разделении труда, Тори привела в порядок кухню, а Девон отправился к миссис Дженкинз, чтобы забрать Виски. Тори закончила работу до его возвращения и, впервые за последнее время оказавшись одна, почувствовала вдруг знакомое нетерпение: она явно соскучилась по работе, ее мозг и руки слишком долго оставались невостребованными. Тори сходила в мастерскую и принесла оттуда альбом набросков.

Стоял теплый солнечный день бабьего лета с его особой свежестью и пьянящими ароматами. Тори распахнула двери французского балкона, ведущие из гостиной во внутренний дворик, и вышла на него, любуясь открывавшимся перед ней пейзажем с плавными очертаниями гор и долин, из-за которого она, собственно, и купила этот дом. Усевшись в удобное кресло — эти кресла из красного дерева остались в доме от Анжелы, — Тори взяла альбом в руки. Потом, по своей излюбленной привычке заложив за ухо угольный карандаш, другим стала делать набросок одной из наиболее величественных гор.

Через несколько минут она остановилась и поглядела на эскиз. Что-то ей не нравилось в нем, раздражало. Она снова взглянула на рисунок, ее одолевали сомнения и, наконец, вздохнув, она приняла решение.

Я только попробую, уверяла она себя. Здесь нет никакой опасности: какая может быть опасность в том, что она попытается его нарисовать? На первой стадии всегда передается лишь внешнее сходство, ну и в какой-то степени выражение лица, но более глубокое проникновение в образ невозможно.

Только попробую…

Тори перевернула плотный лист бумаги на другую сторону, но теперь она рисовала не пейзаж. На пустое пространство листа она наносила иные очертания, штрихи, изгибы. Сначала работа подвигалась медленно, словно ей приходилось преодолевать самое себя, но затем движения ее руки стали более уверенными и быстрыми. Тори то и дело задумывалась, обращаясь к своей памяти, и напряженно вглядывалась в возникающий на бумаге портрет.

Это был портрет мужчины — широкоплечего, с гордо посаженной головой. Его густые волосы слегка разметал ветер. Он смотрел в сторону. Улыбка чуть тронула его твердый рот, выражая природную веселость, но и еще кое-что, что таилось от постороннего взгляда, нечто ей непонятное. Тори заставила себя не думать о том, что скрывалось за этой насмешливой и уклончивой улыбкой, и продолжала рисовать.

Удлиненный овал лица, высокие, хорошей формы скулы. Нос с небольшой горбинкой, упрямый подбородок. Широкий разлет бровей. Глаза… Необыкновенные глаза, удивительно живые и ясные, и очень прямой взгляд.

Тори долго всматривалась в рождавшийся под ее руками портрет Девона, потом медленно закрыла альбом. Прижав его к груди, она снова посмотрела на горы.

— Какой прекрасный вид, — прошептала она, стараясь не думать о том, что занимало ее мысли. — А кроме него здесь столько всего, что можно рисовать… Ну, хотя бы старинные предметы, словно предназначенные для натюрмортов. Еще можно рисовать Виски. Не стану я писать твой портрет, Девон! Просто буду наслаждаться твоим присутствием, пока ты со мной. Если же ты уйдешь — точнее, когда ты уйдешь, — я все же сделаю твой портрет. Но тогда боль не будет уже такой острой.

Ей вспомнились его слова: «Может быть, мне придется потратить на это всю оставшуюся жизнь», но Тори тут же одернула себя: это просто слова, и потом он ведь мог иметь в виду что-то другое.

Шум подъехавшего к дому грузовика отвлек ее от размышлений, она быстро встала и вошла в дом, плотно прикрыв за собой двери балкона. Потом положила блокнот с набросками и карандаши в ящик стоявшего в углу столика и быстро отошла от него как раз в тот момент, когда Девон появился в комнате.

— Твой кот, — сердито сообщил он, — чуть не стал причиной дорожного происшествия. Когда я вел машину, ему, видите ли, понадобилось взобраться на мое плечо. — С этими словами он вручил ей сопротивляющегося виновника беспокойства, решительно добавив: — Я буду его водить на поводке.