Книга Ночь решает все - Кейтлин Крюс

Она вздохнула, заметно погрустнела:

– Мои приемные родители были самыми лучшими опекунами в мире. – Селеста сжала кулаки. Спустя столько лет ей все еще было больно вспоминать о прошлом. – Так нам говорили каждый раз, когда мы не выказывали достаточного почтения. Они были добры, ни в чем не отказывали. Они опекали сирот вроде меня. Были у них и собственные дети. Они были активными и ответственными членами общества. Все в них просто души не чаяли.

Ей хотелось отвернуться, но она не могла оторваться от Рахима. Он придавал ей сил.

– По-другому быть и не могло. Они никогда не оставляли следов от побоев. Иногда они просто били нас. Временами они играли в игры, в которых мы были мишенями. В ход шло все – сигаретные окурки, бутылки, ножи или вилки. Но никто и никогда не мог заметить шрамы, ссадины и порезы, которые появлялись на наших телах.

Выражение ее лица оставалось непроницаемым.

– Нам всегда говорили, что мы могли попытаться донести на них. Они обещали, что в таком случае им доставит огромное удовольствие прилюдно спустить с нас шкуру. Никто бы никогда не поверил сиротам, которые обвинили безупречных соседей.

– Где эти люди сейчас?

Его голос клокотал от гнева.

– Они – прошлое. – Она мягко улыбнулась ему. – Тем не менее теперь я знаю все о злобе. Знаю, какими жестокими бывают люди, облеченные абсолютной властью. В конце концов превратилась в настоящую недотрогу. К тому же я совершенно не умела веселиться, так что все оставили меня в покое. Когда же мы с Омаром встретились, у меня словно началась вторая жизнь. Мне больше не приходилось ни о чем тревожиться. Люди думали, что я была его женщиной. Именно так я и осталась девственницей.

Довольно долго Рахим молчал, обдумывал услышанное. Тем временем Селеста начинала томиться желанием. Она представляла, как целует его, утыкается лицом в его шею. Как его стальные руки сжимают ее бедра. Его спокойный голос резко вернул ее из царства грез.

– Но ты отдалась мне. – Его глаза блестели. – Дважды.

– Да. – Ее голос был непривычно хриплым.

– Почему? – Он обводил пальцем контур ее розового ушка. – Почему я?

– Рахим, мы женаты. – Она старалась держаться уверенно. – Твое имя записано в сертификате моей дочери.

Она снова увидела ту невероятную теплую улыбку на его лице.

– Удивительно слышать это от тебя, Селеста. Ты кажешься такой старомодной и консервативной.

– Это мне кажется правильным. – Его рука ласкала ее бедро. – К тому же, – решила признаться она, – я не думала, что ты заметишь это.

– Я заметил.

Она застыла. Селеста была благодарна полумраку за то, что Рахим не мог видеть румянец, заливший ее лицо.

– Я бы не… или я была…

Бархатистый мужской смех наполнил комнату. Затем он проворно подгреб Селесту под себя.

– Ты была само совершенство. – Он говорил это искренне. – Но я, как и ты, довольно старомоден.

Она дрожала всем телом.

– Что это значит?

– Это значит, что теперь я знаю, что ты принадлежишь только мне. А я очень-очень жадный человек.

Глава 11

Заголовок, появившийся в газете месяцем позже, был очередной унизительной пощечиной для королевского дворца. Тем не менее Селеста ждала чего-то подобного. Она читала статью, и с каждым новым словом ей становилось все дурнее и дурнее. Рахим оставил компьютер на столе, когда вернулся в спальню, чтобы ответить на звонок.

Статья была действительно хорошо написана – вместо того чтобы унижать ее напрямую, автор прибегнул к исключительному количеству различных метафор. К подобному она все же оказалась не подготовлена. Ошибочно она полагала, что после медового месяца, который она провела с королем в качестве его законной супруги, злопыхатели оставят их в покое.

Какая глупая наивность.

Но она поспешила напомнить себе, что ее жизнь никогда не будет ни счастливой, ни спокойной. Нахмурившись, Селеста глядела на безмятежное море, уходящее за горизонт. Голубая вода искрилась под ярким солнцем.

Рахиму довольно быстро удалось убедить ее в обратном. Но ей ли не знать, что будет с ней на самом деле.

В оазисе они провели незабываемое время вместе. Они тщательно изучили каждый сантиметр тела друг друга. Она научилась удовлетворять его так, как ему этого хотелось. Снова и снова они возносились и опускались на волнах блаженства. Рахим, как и обещал, был ненасытным и изобретательным. Селеста переняла это от него.

Женщина со страстью отдалась удовольствиям, в которых отказывала себе всю свою прошлую жизнь, – прикосновения, похоть. Они наслаждались едой, вином и друг другом. Постепенно она раскрывалась перед Рахимом – делилась своим прошлым, страхами, рассказывала о самых ярких моментах своей жизни. И он не отказался от нее, не упрекал, не отдалялся.

Она позволила убедить себя в том, что для Рахима не было ничего невозможного. Что он легко избавит ее от всех кошмаров. Селеста действительно начала верить в то, что она и ее дочь смогут навсегда остаться с этим восхитительным человеком и создать крепкую семью.

Но она совершенно забыла себя.

Прошло несколько недель после того, как они вернулись из оазиса. Вчера на открытии нового отельного комплекса в бухте Бахри было много знаменитых гостей. Селеста посетила этот прием под руку с мужем. Ни одно мало-мальски читаемое желтое издание не упустило возможности позубоскалить на эту тему.

– Мне бы не хотелось, чтобы ты читала эту чушь.

Рахим стоял в дверном проеме. Его лицо было суровым, руки скрещены на груди. Она также нахмурилась.

– Это бесполезное чтение.

– Я говорила о том, что тебе не стоит брать меня на официальные мероприятия. – Селеста вдруг покраснела, потому что испытала возбуждение. – Ничем другим это закончиться не могло.

– Наша работа – не обращать внимания на то, какой вздор пишут в газетах. – Он усмехнулся. – Не ты ли сама сказала мне это?

Да, но сейчас все было иначе. Сама Селеста теперь стала совершенно другим человеком. И та, новая женщина, которая родилась несколько недель назад в оазисе, не хотела никаким образом очернять свою новую жизнь. Теперь малейшее оскорбление ее чести и достоинства она воспринимала слишком остро.

– Дальше будет хуже. – Селеста покорно склонила голову и опустила руки на колени. – Так всегда происходит. Они окрестили меня «королева-блудница».

– Никто не называет тебя так ни в статьях, ни вслух. – Он стал чрезвычайно серьезен, почти агрессивен. – Никто и никогда не посмеет сделать этого. Если это случится, они будут иметь обстоятельную беседу со мной.

– Ты не сможешь запугать всех журналистов. Рахим, ты не сможешь заставить их забыть о моем прошлом.