Книга Джокер старого сыскаря - Юрий Шурупов

– О! Привет, молодёжь! – Павел Николаевич искренно обрадовался встрече. – Гуляем? А меня вот вызывали в полицию, какую-то икону ищут. Спрашивали, не сдавал ли кто её мне на реставрацию. Да так, ерунда… Вы-то куда путь держите?

– В никуда, гуляем сами по себе, – простодушно ответила Татьяна. – Хотите – присоединяйтесь.

– Третьим лишним?

– Ну о чём вы, Павел Николаевич?

– Действительно, папа, скажешь тоже! Кстати, у нас к тебе есть несколько вопросов. Сегодня профессор Свиридов чудил, как всегда…

Молодёжь расступилась, пропуская Кузнецова в середину. Татьяна подхватила его под руку, и они не спеша пошли по ещё многолюдной, несмотря на поздний час, улице.

– И что профессор? – с любопытством спросил Павел Николаевич.

– Прихожу утром в свою незабвенную альма-матер, а в вестибюле на первом этаже объявленьище на полстены. Мол, уважаемые студенты, профессор Свиридов возгорел желанием побеседовать с вами по поводу природы неформального поведения молодёжи. Приглашаются все желающие. Естественно, я пригласил Танюху, а она, естественно, оказалась желающей послушать нашего чудака…

– Почему чудака, Глеб? – вступилась за профессора Татьяна. – Очень милый старикан, наверное, хороший специалист в вопросах архитектуры и строительства. А вот что касается темы дискуссии… ну, здесь уже у каждого своё видение проблемы.

– Архитектор он, говорят, действительно неплохой. Даже побеждал в каких-то крутых конкурсах. Пытается с нашим братом дружбанить… Но он не понимает молодёжь, смотрит на нас со своей колокольни, через свои семидесятилетние очки. – Глеб всё энергичнее начинал размахивать руками, выдавая крайнее возбуждение. – А спроси его, почему молодёжь уходит в неформальные группировки, он не ответит или нагонит такой пурги – пожалеешь, что спросил.

– Ну а твоё мнение на этот счёт?

– Да потому, папа, что нас уже достали ложь и лицемерие взрослых на каждом шагу, неприкрытый цинизм терзающих страну воров, их продажных прихвостней и покровителей. Мы что, если молодые, думаешь, этого не видим, не понимаем? Ведь они ведут себя как хозяева жизни, а народ для них – безмолвное быдло, рабы… Дышать нечем!..

– Успокойся, Глеб. Это всё эмоции, а на них далеко не уедешь. Что творится в нашей многострадальной России, понимают сегодня все – и стар, и млад. Но надеть на себя чёрные одежды и вымазать белилами лицо или начесать гребень на макушке выбритой головы – этого мало, если вообще нужно. А уж затевать побоища на площадях, воображая себя патриотами Отечества, тем более никуда не годится. Сначала надо разобраться в себе, чётко определить, чего ты как неформал хочешь достичь своим, мягко говоря, неадекватным отношением к окружающей действительности. Мы с Сержем по молодости тоже не особенно задумывались над этим. Но со временем… Жалко вот, что ты неверующий человек, а то я подсказал бы тебе, что надо сделать прежде всего.

– Ну так скажи! При чём здесь верующий – неверующий… Не дурак, пойму.

Татьяна незаметно, как она думала, выразительно посмотрела на Глеба, чувствуя, что он может наговорить лишнее. Но разве от отца что-то можно скрыть!

– Тогда наберись смелости, – Павел Николаевич на ходу заглянул Глебу в глаза, – и взбунтуйся против самого себя, своего «я». Или ты безгрешен, как Христос? Тебе не в чем себя упрекнуть? Ты – само совершенство? Так, что ли? А, сын?

Глеб смутился и замолчал. Вечерний полумрак, с трудом одолеваемый уличными фонарями, скрыл от его спутников враз покрасневшее лицо парня, не ожидавшего, что на такие, казалось бы, простые вопросы он не сможет сразу, не задумываясь, дать честные ответы. Именно честные, ни на йоту не покривив душой.

– Вы совершенно правы, Павел Николаевич, – выручила парня Татьяна. – Всякий верующий человек, признавая Господа Бога, не может отрицать присутствие в нашей жизни дьявола. А он присутствует, он рядом, его бесконечные козни и становятся причиной всех наших неприятностей. И вот внутренняя борьба с дьявольскими искушениями, если я правильно понимаю, как раз есть тот самый внутренний, невидимый посторонним, но от этого не менее жестокий бунт, о котором вы говорите.

– Ты всё правильно понимаешь, Танюша. Вижу, хорошие богословы читают вам лекции в университете. Одно только добавлю: внутренний бунт действительно жестокий, но он осмысленный. Бунтовщик сознательно старается одолеть своё духовное несовершенство, побороть свои наиболее отвратительные черты характера, научиться смотреть на мир, окружающих людей совершенно другими глазами. А внешней питательной средой внутреннего бунта как раз и может быть то или иное направление молодёжной субкультуры. Кроме, конечно, крайних, доходящих до абсурда. Но проходит время, человек взрослеет, в его сознании постепенно формируются целостные, устойчивые приоритеты бытия, и он целенаправленно начинает искать свою Истину, смысл жизни. Другого не дано. Так было, есть и будет всегда…

Снег тихо поскрипывал под ногами. Свежесть воздуха не поддавалась даже автомобильным выхлопам, а безветрие и лёгкий морозец позволяли не спешить укрыться в домашнем тепле, как это часто случается в студёные зимние вечера. Павел Николаевич Кузнецов и юные его спутники шли прогулочным шагом, молча думая каждый о своём, а может, наоборот: все – об одном. Расхожее утверждение об извечном конфликте отцов и детей здесь было неуместным.

– От поиска своей цели, своего идеала отказываются далеко не все, – после долгого молчания спокойно произнёс Глеб. – Главное, под чьё влияние попадают молодые на пути этого поиска. Бог, дьявол – всё это ерунда. Не обижайтесь, я высказываю своё мнение. Другое дело – люди. Вот где нужна мудрость старших. Только не ретроградов, типа профессора Свиридова, а понимающих молодёжь, умеющих общаться с ней на одном языке. Но где они, такие люди? И есть ли они вообще? О тебе, папа, с Сергеем Михайловичем я не говорю. Но вы только при нас. А остальным как быть, если у них родители не в теме?

– Понимающие молодёжь люди, конечно, есть! Лишь бы посчастливилось встретиться с ними. Даже среди священства такие люди стали появляться. Разве я не рассказывал тебе об отце Владимире Окуневе? Забыл?

Глеб неопределённо пожал плечами, а Татьяна прямо-таки встрепенулась:

– Я слышала об этом московском батюшке, Павел Николаевич! Мне с ним очень хочется встретиться. Вот человек, достойный всяческого уважения. Не к каждому светскому наставнику так тянется молодёжь, как к нему.

– И чем же он так располагает к себе? – на лёгкий оттенок сарказма в голосе Глеба никто не обратил внимания.

– Он всего-навсего очень хорошо понимает неформалов, потому что сам прошёл через это в начале восьмидесятых. Отец Владимир – человек, который верит в молодёжь и не считает её потерянным поколением, в отличие от других. – Кузнецов свободной рукой взял Глеба за рукав куртки. – Молодёжь, по его мнению, наоборот, начинает постепенно выбираться из омута бездуховности, осознавать её опасность. Вам, молодым, нужен внутренний стержень, прочный, но в то же время не лишающий комфортного ощущения свободы. Это здорово, поверьте мне, старому хиппану. И рано или поздно, тем или иным путём, но вы всё равно придёте к Богу, к нашей православной вере. Да, да, Глеб! Не ухмыляйся. Только с верой в сердце вы свободно, осознанно сможете заниматься любимым делом с пользой и для своей души, и для окружающих вас людей. Помните Николая Гумилёва? Хорошо сказано: