Книга Проклятие Вероники - Яна Розова

– Можно, я буду звать вас Катериной? – спросил он, разглядывая меня, будто знал обо мне нечто эдакое. – У вас сложно произносимое отчество.

– Зовите, как хотите, – мило улыбнулась я. – Только в печь не сажайте.

Мой “Жук” стоял под навесом, во дворе. Было заметно, что его вымыли и натерли всякими ухаживающими средствами: “Жук” блестел, как медный пятак.

Игорь стал ходить вокруг него и, держа свои маленькие руки с черными ногтями в карманах, и рассказывать мне о состоянии моего авто. Что-то там надо было менять, чистить и… Все это у меня из головы тут же выветрилось.

– Игорь, я вам оставлю “Жука”, а вы с ним все сделайте. Я оплачу.

– Нет, – он помотал головой, стянул с нее бандану и взъерошил густые черные волосы. – Нет, сейчас у меня тут очередь. Давайте, я вас в список внесу.

– Хорошо, тогда я поехала. Сколько с меня за ремонт?

– Я не беру денег с женщин моих друзей. А Джон мой лучший друг.

Чуть смутившись, я возразила:

– Я… я не его женщина.

Игорь изумленно поднял брови. Его взгляд уперся мне в переносицу – он соображал, почему лоханулся.

– Странно… Он вам трижды жизнь спас. И я точно знаю, что у него… Ладно. Но все равно, я починил вашу машину бесплатно.

– Спасибо, – мне доставило большое удовольствие наблюдать за его растерянностью. – В общем, если мне удастся соблазнить этого вашего Джона к моменту следующего ремонта моей машины в вашей мастерской, мне и тогда платить не придется?

Игорь забыл про свой образ индюка и рассмеялся:

– В общем, да… Но, знаете, у меня еще есть к вам разговор. Пойдемте в мой офис.

И мы двинулись через мастерскую. В ней было много машин и людей. Из динамиков раздавались вопли рок-группы – что-то знакомое с юности, но не помню, что. Работали какие-то механизмы, кто-то матерился.

В небольшом дворике, куда мы попали, выйдя из мастерской, стоял серебристый “Джип Чероки”. Двое полуголых загорелых парней заботливо накрывали его чехлом. Когда-то у Артема была такая мечта – купить “Чероки”, но он передумал – сказал, что дорого, что ему незачем. А зря. Машина производила впечатление даже на такую пешеходную курицу, как я, для которой ее “Жук” и то слишком быстрая тачка.

– Красивая машина, – сказала я.

– Да, только осталась без хозяина.

– Почему?

Я подумала, что, возможно, “Чероки” попал в аварию. Механизмы в мастерской Игоря отремонтировали, а вот хозяина починить доктора не смогли. И не ошиблась:

– Владелец на этой машине врезался в бетонное ограждение. Он остался жить, но позже умер в больнице. Теперь машину не забирают и ремонт не оплачивают. Ее сюда страховая компания привезла…

– Могу себе представить, как это было, – я вспомнила, удар “Жука” о зад УАЗа и то, как припечаталась лбом о рулевое колесо. Синяки под глазами до сих пор еще желтеют. – Жуткий несчастный случай…

– Нет, я точно знаю, что самоубийство. И сказал это ментам. Хозяин машины не пристегнулся.

– Может, просто из небрежности?

– Нет. Если ты не пристегнут – машина тебе все время об этом напоминает – тилинькает над ухом, пока мозг не вскипит. Долго ты не выдержишь. А тут – система работает, не отключена, а ремень безопасности отстегнут. То есть, он специально отстегнулся, когда решил в плиту бетонную въехать.

Что-то народ в нашем городе с ума сошел – люди не хотят жить, хоть ты их вешай…

В мастерской Игоря я попросила воды. Мне не пить хотелось, если честно, а плакать – я не могла больше слышать про самоубийства! Сразу вспоминала мужа, представляла, что он чувствовал, пока я летала по презентациям и мечтала о новых туфлях. А ведь я по-прежнему так и не знаю причин его смерти. Письмо Артема, которое я перечитывала каждый день, на самом деле ничего не объяснило. И не было мне покоя…

Вернусь в свой стеклянный кубик Рубика, и буду рыдать.

– Так вот, Катерина, – сказал Игорь, подавая мне неожиданной чистый стакан с прозрачной водой. – Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь из моих ребят услышал наш разговор. Я вам вот что хотел рассказать: у вас на машине был установлен маячок. То есть, вам надо это рассказать в милиции. Я все думал – как это так получилось, что огромный разогнавшийся грузовик, так точно в вашу тачку метил? И только когда маячок нашел – понял. Он вас издалека “видел”, вот и все. А, может, еще кто-нибудь ему по телефону обстановку на вашем перекрестке докладывал.

– Все серьезно, по-вашему?

– Серьезней некуда. Джон, видно, своими мыслями был занят, если та авария у него вопросов не вызвала. К тому же, его тоже тряхнуло, а он и так мозгом не силен. И я решил, что между вами…

Он увидел выражение моего лица, думаю, любопытное и ироничное, и осекся. Ладно, мне не стоит насмешничать – Футболист и автослесарь близкие друзья, почему бы одному за другого и не волноваться? Если у меня не завелось близких подруг, о которых я бы вот так откровенно волновалось, то это еще не значит, что и у остальных людей на планете Земля не может быть таких отношений.

– Я поняла. Давайте мне тот маячок – отнесу его следователю.

Игорь снова проводил меня в тот, первый дворик, где стоял “Жук”. Я села за руль и сказала ему, открыв окошко:

– Спасибо!

Джон

– Спасибо!!!

Вероника выкрикнула это с вызовом и со слезами. Я видел, что мой отказ она принимать не хочет. В висках продолжало покалывать.

– Спасибо! Я думала, что ты тот человек, к которому я могу обратиться, а ты!.. Ты кажешься таким настоящим, таким надежным, а на самом деле!..

Я сделал шаг к ней, хотел обнять, удержать, успокоить. Она отпрянула от меня и выскочила в коридор.

– Не нужны мне никакие адвокаты! Герман никогда мне сына не отдаст! А мой Санька у него уже два года. И ему плохо там, плохо! Герман его заставляет чуть ли не в одних трусах зимой ходить, кормит сырым мясом! А свекровь учит мальчика ненавидеть свою мать.

– Вероника, подожди… Давай подумаем…

– О чем тут думать? У тебя просто детей нет, вот тебе и все равно. Ты эгоист, пустой человек. Тебе сколько лет? Тридцать пять? Сорок? Сорок пять? А ты все только о себе думаешь!

Тут я слегка взвился:

– Зато у меня хватило ума черт знает с кем детей не делать! И лучше вообще не иметь детей, чем рожать их и отдавать в руки сумасшедшим! И уж если бы у меня был ребенок – я все бы сделал, чтобы он счастлив был!

– Вот и я пытаюсь – все!

Вероника открыла мою дверь – и выскочила вон. Я кинулся за ней, но поскользнулся в прихожей – наверное, на ее слезах – и подскочил к соседней двери, после того, как она захлопнулась.

И сколько я в ту дверь не бился – она не открыла.