Книга Системный властелин - Сергей Слюсаренко

Воспитательница застала Сашу рыдающим на груде лома и поставила в угол до прихода родителей. После десятиминутного разговора с отцовским шофером, забиравшим обычно мальчика из садика, воспитательница решила, что конфликт улажен. И он действительно был улажен. Дома Сашу сначала нещадно выпороли, а потом ему обещали, что танцевать он все равно будет.

На следующий день уже новая, взамен уволенной, воспитательница лично занялась Сашиными танцами. И на утреннике, в шелковой рубашке с витым поясом, Саша был неотразим. Правда, во время танца он часто падал и мешал остальным. А какая разница? Никаких выводов относительно своего разрушительного припадка и способа достижения цели Саша, по молодости лет, не сделал, и жизнь пошла своим чередом.

Амбициозные родители требовали от сына всегда наивысших достижений. При этом они сами сводили на нет все его потуги и старания. Успех обеспечивался не собственными усилиями, а телефонными звонками куда надо, после чего ни выстраданное сочинение, ни хорошо выученный стих уже не имели никакого значения.

А Саша, воспитанный на рассказах отца о собственных успехах, о постоянных победах над врагами по службе, хотел тоже быть умным, ловким и побеждающим всех и всегда. Невдомек ему было, что отец – обычный партийный функционер, поднявшийся наверх не трудами праведными, а интригами и выслуживанием. Детские страдания Саши так и оставались страданиями, амбиции – амбициями, но лет с четырнадцати возникли новые проблемы.

С тех пор, как ушлый пацан, сосед по парте Боровик, притащил в школу пачку плохого качества порнофотографий, стали мучить Сашу странные сны. В них он, подобно Тарзану, жил в джунглях сильным и смелым красавцем. И однажды он, Саша-Тарзан, взял в плен всех своих одноклассниц. Сорвав с них одежду и привязав к сетке, подвешенной на деревьях, он начал избивать их длинной плетью, стараясь наносить самые унизительные удары. Сон этот был навязчив и повторялся время от времени. Потом, познав преимущества переходного возраста, Саша потихоньку забыл эти сны, но на смену им приходили другие, не менее странные.

Впервые неприятность произошла, когда он, уже студент истфака, комсорг факультета и Ленинский стипендиат, поехал с родителями на море. Надо сказать, родители считали, что уже совсем взрослый молодой человек должен отдыхать вместе с ними. Однажды, гуляя с папой и мамой по тропинкам, Саша увидел, что среди прибрежных камней, уверенные в своей незаметности, загорают две обнаженные красотки. Он прошел мимо, но спустя минуты три с бешено колотящимся сердцем заявил родителям, что хочет вернуться домой. Как только они скрылись за поворотом, Саша метнулся к запримеченному месту. Девицы не ушли и особенно прикрываться не стали.

– Пацан, тебе чего надо? Не отвалил бы? – прореагировала на его появление одна, менее грудастая.

И тут Сашу перемкнуло почище, чем в детском саду. В развитие событий вмешался мужик, наблюдавший за подругами с лодки. К тому времени, как он догреб до берега и огрел Сашу веслом по голове, обе девицы уже были без сознания, с кровавым месивом вместо лиц и глубокими царапинами на груди и бедрах. Мужик, не будь дурак, сгреб Сашу и вызвал милицию.

В протоколе, составленном после вмешательства Сашиного отца, было написано, что подвергнутый сексуальному насилию двух неуравновешенных особ женского пола Саша Макаренко действовал в рамках дозволенной самообороны и как пострадавшая сторона к нападавшим претензий не имеет, считая, что суд совести самый справедливый. Мужик с веслом получил медаль «За отвагу на пожаре» и новую квартиру.

Но даром для Саши этот случай не прошел. На истфаке все-таки стала известна летняя история, и на распределение в горком комсомола, куда Саше была уготована прямая дорога, рассчитывать не пришлось. Ничего, кроме учительства, ему не светило. А в школе стало совсем плохо. Потом нагрянула перестройка, переделка, и Саша понял, что куска пирога ему в этой жизни не досталось. Он уже научился понемногу контролировать приступы пьянящего безумия и вымещал их дома на постаревших родителях, в частых тренировках по карате и на бродячих собаках. Однажды, возвращаясь вечером к себе на Русановку, он увидел, как в пляжной зоне, спрятавшись в ивовых зарослях, девушка, обмотавшись полотенцем, переодевала купальник. Оглянувшись и поняв, что вокруг никого, он шагнул в заросли...

Первое, что нас удивило в следственных документах, это полное игнорирование очевидных фактов. Казалось, что при расследовании уделялось внимание всему и всем, но только не убийце. По каждому эпизоду расследование сводилось к подробному изучению жизни пострадавшей, ее связей, и, как правило, вопреки логике делался вывод о том, что пострадавшая вела слишком свободный образ жизни и пала жертвой кого-то из отвергнутых ухажеров, а то и клиентов.

Складывалось впечатление, что никто не заинтересован в установлении истины. Следователи не обращали внимания на то, что все убийства совершались летом и примерно за полчаса-час до начала грозы, не обращали внимания также на то, что все преступления совершались в районе Русановки. Оставалась надежда только на собственные системы сбора информации.

Было дано задание – отследить в районе возможного преступления событие, при котором совпали бы несколько факторов: грозовое облако, наличие мужчины и молодой женщины в зоне их видимости друг друга, отсутствие сторонних наблюдателей и так далее. Были заготовлены заранее файлы с истерическими женскими криками о помощи для передачи их по сети сотовой связи в ближайшие пункты милиции. На всякий случай и звонок министра внутренних дел был наготове. Все лазеры на орбите развернули на один район. Боевые сферы – трехсекундная прицельная готовность. Энтрудеры – по потребности. В стратосфере находились на боевом дежурстве над городом примерно двадцать дронов. Оставалось ждать. И судя по тому, что за последние две недели было совершено шесть убийств, – недолго.

Саше не легчало. Вечерами он уже специально гулял по тротуару вдоль днепровских зарослей и ждал новую жертву. И каждый раз он вдруг уносился в детский сон, видел себя великим Тарзаном и готов был рвать на части этих проклятых баб за то, что они сволочи и все продажные и никто не хочет с ним идти. А одна вообще сказала, что у него изо рта воняет. А что они, дуры, понимают? Только одно им и надо – деньги, а все деньги сволочи украли, вон родня отцовская вся при кормушках, а Саша в школе учителем, и все кругом сволочи, и никто не видит, что он, он, Саша, – властелин этого города, и он всех этих шлюх научит жизни, и вот та, идет себе домой, задом виляет, не боится вечером одна, видно, продажная, вот свернула в сторону, ага, на пустой аллее присела покурить, девушка, огоньку не найдется?

Дальше произошло нечто, совсем непривычное для него. Уже готовые сомкнуться на шее жертвы руки вдруг обожгло жуткой болью. Саша подскочил, как подстреленный заяц.

– Ах ты, сука, еще кусаться! – завопил он. Хотя понятно, что никто его не кусал. Он, подвывая от боли в обожженных руках, ринулся на оцепеневшую, ничего не понимающую девушку опять. Но их вдруг разделила огненная стена. У Саши запылали ботинки, и дымящаяся полоса на груди отозвалась режущей болью. Всхлипнув, он завалился на асфальт. Его стенания заглушала милицейская сирена и истошный крик девушки. Наручники сомкнулись на обожженных запястьях. Милицейский воронок выезжал из парка под проливным дождем, освещаемый сполохами молний.