Книга Сила Разрушителя - Сергей Степаненко

Мерлин вдруг стремительно уменьшился в размерах: мантия пошла складками, встопорщилась перьями — и вот уже нет древнего интригана, вместо него на полу сидит ворон. Каркнув на прощанье, птах вспорхнул было на подоконник, и вдруг… просвистевший в воздухе костыль смачно вдарил Мерлина в зад, выбил кучу перьев и вынес его из окна.

— Бинго! — провозгласил оттаявший Ромка. — Прямо в яблочко!

— Ну не совсем в яблочко, но тоже сойдет — хмыкнул я, разглаживая карту. — Ты все слышал? Идеи есть?

ИНТЕРЛЮДИЯ

— Однако, почтенный Свидетель, ваша идея дала интересный результат. Не желаете присоединиться к Игре?

— Пожалуй, соглашусь. Тем более что есть у меня одна идейка… Так, мелочь, но сделает Игру интереснее.

— Да? И в чем суть?

— Всего лишь одна дополнительная фигура, — произнес бывший Свидетель, а ныне Второй Игрок. — В прошлой партии она сыграла довольно интересную комбинацию.

— Вы имеете в виду Змея?

— Именно! Именно его!

— Пожалуй, это добавит Игре остроты… Вот только очень уж нестабильная фигура, труднопредсказуемая. Как бы не вышел конфликт с Мангустом…

— Но ведь это делает Игру лишь увлекательнее?

— Ну что ж, убедили. Итак, в Игру вводится новая фигура! Кстати, а почему он вообще выбыл из нее?

— Самоустранился. Люди иногда подвержены смене векторов приоритетов, а наш экземпляр — в особенности.

— Тогда поглядим, что нам даст его участие.

— Поглядим.

ГЛАВА 7

Змей

Россыпь фиолетово-изумрудных искр, круги перед глазами; сильный запах псины ударил в нос. Опершись об ствол дерева, перевожу дух, заодно осматриваясь по сторонам. Лес. Вокруг деревья, сквозь высокие густые кроны пробиваются лучи местного светила, хотя стволы деревьев и кусты вокруг блестят от капель дождя. Под сапогами мягко пружинит ковер из опавших листьев и мха. Что-то я заржавел, раньше переходы давались легче. А может, такова особенность этого мира? Ладно, не пейзажами любоваться пришел, надо дело делать. Густая вонь мокрой псины стала сильнее. Резко оборачиваюсь, одновременно извлекая из ножен клинок. Серое массивное тело встретил рубящим ударом в шею. Кувыркнувшись через голову, волк улетел в кусты. Следующего зверя рубанул по голове, начисто срезая левое ухо вместе с частью черепа. Однако! Если это волки, то неправдоподобно большие. Из кустов сверкнули желтые треугольные глаза, я поспешно ткнул туда мечом. В кустах взвыли. Выдернул увязший в чем-то клинок, крутанулся на каблуках, и вовремя: первый недобиток успел встать, и теперь пер на меня. Эх, спасла поганца густая шерсть, не прорубил я ее с ходу… Выставил перед собой меч, а сам отступил спиной к широкому стволу дерева. Не хватало еще, чтоб сзади цапнули. Зверь не сводил глаз с окровавленного клинка, но нападать не торопился и, мягко ступая на широких лапах, огибал меня по дуге слева. Я во все глаза следил за хищником. Наконец он припал к земле и бросился мне в ноги. Я ответил глубоким выпадом, целя в морду, но зверь, резко качнувшись вправо-вверх, ушел от удара и сомкнул страшные челюсти на клинке. Мощно дернулась лобастая голова, я изумленно уставился на пустую ладонь. Хищник выплюнул оружие, снова повернулся ко мне. Я отпрыгнул назад, зацепился за корень, упал. Перекатился, вскочил и, скинув заплечный мешок, выставил его перед собой вместо щита, другой рукой нащупывая на поясе кинжал. Нет, что-то в этом волке мне решительно не нравится, неправильный он какой-то. Слишком большой, слишком хитрый. Да где ж этот проклятый кинжал?! Волк издал кашляющие звуки. Я наконец сообразил, что ощупываю абсолютно пустой пояс, а искомый клинок, раскинув оборванные ремешки креплений, торчит из сплетения корней. Волк снова закашлял, но я уже понял, что он так смеется. Издевается, гад. Знает, что никуда добыча не денется… Перед глазами мелькнуло смазанное от скорости серое пятно, заплечник рванулся из моей руки, с треском разрываясь по швам и вываливая под ноги содержимое. Зверь выплюнул тряпку и снова прыгнул. Мощные лапы ударили в грудь, зубастая пасть надвинулась на меня, клыки щелкнули в опасной близости от носа. Я резко ударил кулаком под нижнюю челюсть. Пасть с хрустом захлопнулась, волк завалился на бок. Впрочем, я тоже от удара рухнул на траву. Под лопатку больно укололо: сучок подвернулся, и тут же могучие челюсти сомкнулись на моем левом предплечье. Хищник рванул меня, разворачивая со спины на живот, и протащил пару шагов. Здоровой рукой я что-то нащупал, сжал изо всех сил. И как только волк слегка ослабил хватку, ударил зажатым в кулаке походным котелком его по морде. Дальнейшее удивило даже меня: на месте удара шерсть почернела и словно обуглилась. Зверь упал на брюхо и завыл, закрыв лапами пострадавший нос. Ага! Не нравится, гад? Так вот тебе еще!

Я лупил зверя котелком по голове до тех пор, пока тот не перестал дергаться. От каждого удара шерсть на нем чернела и дымилась. Сплюнув на поверженного врага, я встал, но сюрпризы на сегодня не закончились. Волк зашевелился и вдруг стал меняться. Опадала клоками вонючая шерсть, морда, с черными следами моих ударов, начала укорачиваться, будто втягиваясь в череп. Позвоночник выгнулся дугой, дергались, выворачиваясь в суставах лапы, из ставшей совсем плоской морды посыпались на траву желтые, с алыми длинными корнями, выпавшие клыки. Зверь издал хриплый вой, тут же перешедший в обычный хрип. Выпали и покатились глазные яблоки. Широкие лапы вытягивались, стали плоскими, удлинились пальцы, выпали с хрустом когти. Я почувствовал, что ноги у меня подкашиваются, и просто сел, опершись спиной о здоровенный комель упавшего дерева. Среди клочьев опавшего меха, на груде мха возилось розовое нечто, лишенное шерсти. Вдруг кожа на хребте этого нечто лопнула и опала, как чулок. Я замахнулся своим оружием на творящееся непотребство и осознал, что превращение закончилось. Среди ошметков плоти и меха лежал без сознания голый, заросший серой бородой крепыш.

…До чего же болит прокушенная рука, кто бы знал! Глубокие раны от зубов периодически наполнялись кровью, словно лужи во время дождя, хотя я перетянул руку веревкой, а смоченной в кипятке тряпкой промывал их. Трещал хворост в костре, изрядно помятый серебряный котелок бурлил варевом из целебных трав и проваривающимися бинтами. Я наконец сообразил произнести останавливающее кровь и боль заклинание, стало полегче. Надежно связанный бородатый пленник лежал неподалеку. Решив, что хватит варить тряпки, осторожно вытащил их из кипятка и принялся отжимать. После этого основательно перебинтовал пострадавшую руку, порадовавшись, что кости уцелели. А шкура… шкура заживет. Не впервой. Замычал сквозь забитую мхом пасть очнувшийся бородач. Я криво усмехнулся и, поворошив лезвием кинжала угли в костре, полюбовался на багрово-алый кончик лезвия. Встал, подошел к пленнику, какое-то время просто смотрел в его темные, пылающие ненавистью глаза. Потом резко выдернул кляп.

— Кто ты? — спросил устало, подтвердив вопрос ментальным приказом.

— Я — Ранга, эррхарг из Свободной стаи.

Артур