Книга Война 1812 года в рублях, предательствах, скандалах - Евсей Гречена

* * *

В связи с этим интересно посмотреть, а кто же такой был этот самый Кутузов и почему Александр I назначил его «вопреки собственным убеждениям»?

Более того, есть и другие вопросы. Например, за какие заслуги он получил чин фельдмаршала? И почему его до сих пор почитают «великим полководцем и спасителем Отечества»?

А ведь началось все, похоже, со слов товарища Сталина, назвавшего Михаила Илларионовича «нашим гениальным полководцем», который ни мало ни много — «загубил Наполеона и его армию при помощи хорошо подготовленного контрнаступления».

Вслед за этим «неутомимые полковники» П. А. Жилин и Л. Г. Бескровный «сочинили две практически идентичные по выводам книжки с идентичным названием „Контрнаступление Кутузова“ (до этого ни о каком контрнаступлении речь не шла, да и термина самого не существовало). Кстати, еще раньше появился орден Кутузова. Дело в том, что Сталину необходимо было оправдать ужасающее отступление 1941 года, а „оправдание“ текущего политического момента, как правило, происходит за счет извечной придворной, интеллигентно выражаясь, куртизанки — истории»[18].

Мнение это, возможно, и слишком резкое. А может быть, и не слишком. Чтобы разобраться, попробуем проследить поэтапно полководческий путь М. И. Кутузова. И начнем, пожалуй, с Аустерлица.

В 1805 году была сформирована очередная антифранцузская коалиция, в которую вошли Россия, Англия, Австрия, Швеция и Неаполитанское королевство. Была собрана большая армия, которая должна была восстановить на французском престоле династию Бурбонов, и Кутузов, благодаря обширным связям в Санкт-Петербурге, сумел выхлопотать себе командование над самым многочисленным из русских корпусов.

После капитуляции австрийской армии генерала Мака под Ульмом Наполеон мог обратить всю свою энергию против приближавшегося Кутузова.

У того в этот момент было 36 000 солдат и офицеров, которые подошли к Браунау, чтобы соединиться там с 22 000 австрийцев.

Но так уж получилось, что с падением Ульма положение русской армии «из вполне благополучного неожиданно превратилось в весьма неблагоприятное».

Став мишенью для Наполеона, Кутузов начал отступать по долине Дуная. Благодаря немалым жертвам среди солдат и офицеров арьергарда, ему удалось избежать окружения и даже соединиться с некоторыми русскими резервами и австрийскими частями.

Теперь все надежды были на подход корпуса Ф. Ф. Буксгевдена, а также на пробуждение мужества у робкого короля Пруссии.

Кутузов отступал вдоль правого берега Дуная. В результате 19 ноября (1 декабря) 1805 года у союзников собралось 87 000 солдат и офицеров при 318 орудиях, а у Наполеона было лишь 75 000 человек. Артиллерийских орудий у французов также было меньше — всего 145 единиц.

Несмотря на это, на военном совете в городке Ольмюц Кутузов «не исключал даже возможности отвести союзные войска к Карпатам».

Весьма странный способ восстановления Бурбонов на французском престоле, не правда ли? Естественно, генералы не поняли Кутузова, и он вынужден был согласиться с мнением большинства о переходе в наступление. Но как же ему не хотелось этого делать, как же он не хотел искать сражения с Наполеоном!

Конечно же, Кутузов, «верный своей медлительной стратегии, предпочел бы подождать подкреплений»[19].

Однако нетерпеливый император Александр I желал атаковать. Он даже прилюдно попенял Кутузову:

— Михаил Илларионович, что же вы нейдете вперед, ведь мы здесь не на параде на Царицыном лугу, где не начинают, пока не подойдут все войска.

В конечном итоге решающее столкновение произошло у Аустерлица, но распоряжался там не Кутузов, а австрийский генерал Франц Вейротер, идея которого заключалась в обходе армии Наполеона с правого фланга. При этом, правда, сильно ослаблялся центр позиции союзников…

Споры в штабе союзных войск шли немалые. А что же Михаил Илларионович? По воспоминаниям участников тех событий, «Кутузов проспал в кресле все время заседания».

В самой же трагической для русских битве при Аустерлице Кутузов «не позаботился о тактической разведке силами легкой кавалерии, не воспользовался услугами лазутчиков, не провел лично и с помощью своего штаба рекогносцировку 19 ноября, не учел открытую факельную демонстрацию французов в ночь с 19-го на 20-е. Ведь все эти действия входили в его прямые обязанности при любом варианте решения стратегических вопросов. В итоге оказалось, что русское командование не знало о том, что французы перешли ручей и уже стоят в боевой позиции, готовые к удару, в то время как русские и австрийцы двинулись на них походным порядком. В какой-то момент, писал Ермолов, войска неприятеля были удивлены этим „странным явлением, ибо трудно предположить, чтобы могла армия в присутствии неприятеля, устроенного в боевой порядок, совершать подобные движения, не имея какого-нибудь хитрого замысла“. Увы! Не было никакого хитрого замысла, были безответственность и непрофессионализм, проявленные и главной квартирой, и главнокомандующим, и командирами колонн»[20].

Ночью накануне сражения Кутузов обратился к обергофмаршалу Н. А. Толстому:

— Вы должны отговорить императора, потому что мы проиграем битву наверное.

«Наверное» — в данном случае, это не предположение. Это утверждение. То есть Кутузов был уверен в том, что битва будет проиграна наверняка. Но приближенный к Александру граф Толстой тогда ответил:

— Мое дело — соусы и жаркое; а ваше дело — война, занимайтесь же ею.

В итоге утром 20 ноября (2 декабря) 1805 года Кутузов «из человекоугодничества согласился приводить в исполнение чужие мысли, которые в душе не одобрял».

Проще говоря, он приказал начать обходной маневр, а Наполеон нанес главный удар в плохо защищенный центр противника, а затем в тыл обходным колоннам. Результатом этого стал жестокий разгром, которому подверглась русская армия.

Писатель и историк Н. А. Полевой оценивает потери сторон следующим образом:

«Союзная армия, разрезанная в центре, громимая французами, после неимоверных усилий храбрости, начала отступление, и темнота ночи прекратила бой, в коем погибли 21 000 русских и 6000 австрийцев. Французы потеряли до 12 000 и забрали более 130 пушек».

Как видим, союзники потеряли в два с лишним раза больше солдат и офицеров, чем французы. Безвозвратно была потеряна треть армии и почти половина орудий. И не бывает так, чтобы в подобном никто не был виноват.

Историк Е. В. Анисимов по этому поводу пишет:

«Всем было очевидно, что Кутузов как военачальник показал себя в этом сражении с наихудшей стороны. Будь он главнокомандующим турецкой армией, султан послал бы ему шелковый шнурок, на котором потерпевшему такое поражение полководцу надлежало повеситься, не дожидаясь позорной казни. А гуманный Александр лишь наградил Кутузова вместо Георгия орденом Святого Владимира 1-й степени».