Книга Загадочные страницы русской истории - Николай Ефимов

Весной и в начале лета 1700 года Великим Петром было сформировано двадцать девять пехотных и три драгунских полка, однако реальную боевую силу составляли только четыре полка, существовавших ранее, — гвардейские Преображенский и Семеновский и «выборные», т. е. отборные по своему составу, Первомосковский полк Франца Лефорта и Бутырский Патрика Гордона.

А остальное была просто масса шестьдесят тысяч плохо обученных, слабо вооруженных солдат. К тому же, Петр I основательно укомплектовал свою новорожденную армию «военспецами» — иноземными офицерами. В большинстве это были истинные кондотьеры, не знающие ни языка, ни нравов, ни обычаев русского народа. Они не вызывали у подчиненных не только любви и уважения, но даже доверия… Зато Швеция имела могущественную современную армию и мощный флот — 42 линейных корабля и 12 фрегатов при тринадцати тысячах моряков, тогда как Российский флот почти весь состоял из гребных судов.

Начинать войну в таких условиях было безумием, но и не начинать было нельзя. Чтобы вернуть былую великодержавность, России следовало возвратить утраченные земли, овладеть морем, пробиться к торговым путям… Русский царь решил овладеть Ингерманландией, тем самым разъединив шведские владения — Финляндию с одной стороны, Эстляндию и Лифляндию — с другой. Крепость Нарва считалась ключом к Ингрии, оттуда открывался путь на Ревель и Ригу. Вот и двинулись туда наобум — без реальной подготовки и продуманных планов.

… 19 августа 1700 года, обезопасив свой тыл со стороны Турции — мир с ней был подписан днем ранее — Россия объявила Швеции войну. Царь Петр Алексеевич сообщал шведскому королю; «…к новгородскому воеводе указ послали, дабы, как наискорее объявя войну, вступить в неприятельскую землю и удобные места занять, такожде и прочим войскам немедленно идтить повелим, где при оных в конце сего месяца и мы там обретаться будем».

Послание это звучит весьма самонадеянно.

Русская армия — двадцать пять пехотных и два кавалерийских полка почти со всей артиллерией двинулась к шведской крепости Нарве.

«Петр решился идти прямо к Нарве, — сказано в «Истории Петра Великого» А. С. Чистякова. — Известий о Карле XII не было, а между тем со всех сторон говорили, что Нарва плохо укреплена, и взять ее нетрудно».

Судя по этому описанию, не позаботились даже о разведке…

Сорок тысяч русских войск под командованием герцога Карла-Евгения де Круа при 145 орудиях подошли к крепости и обложили ее со всех сторон. Силы были значительные, однако воевать следовало не числом, а умением. Осада затянулась, гарнизон сдаваться не собирался, припасов в Нарве оказалось с избытком, зато осаждающая армия изрядно оголодала, и Петр I поспешил в Новгород, чтобы организовать доставку продовольствия и встретиться с саксонским королем Августом…

Вот тут-то под Нарву и подоспел Карл XII с отрядом в восемь тысяч человек при 37 орудиях. Шведский король разведкой не пренебрег и действовал по точному расчету. Русский укрепленный лагерь он атаковал внезапно — ночью, в тот самый момент, когда начавшаяся метель переметала все вокруг. Удар был очень силен, но его смогли отразить, де Круа даже успел перестроить войска, организовать оборону лагеря. При этом все свои силы он растянул в тонкую цепочку вокруг лагеря — и солдаты, разделенные снежной круговертью, потеряли друг друга! Каждый вдруг почувствовал себя покинутым, брошенным на произвол судьбы. Для большинства из них это был первый бой, а не дай Бог оказаться в первом бою в одиночестве! Петровское войско было тогда еще не армией, но скопищем вооруженных людей, потому как армию определяют не внешние атрибуты, а воинский дух. Ведь настоящий русский солдат и в одиночестве чувствует себя частицей несокрушимой силы, но туг и сообща люди себя таковой не чувствовали… Вот и зашелестело по рядам, пошло криком: «Немцы изменили!» В этот критический момент испуганные солдаты сразу списали все на иноземных командиров и принялись их избивать. Спасаясь от собственных солдат, офицеры стали сдаваться в плен шведам.

…Трагичной оказалась судьба герцога де Круа, плененного неприятелем. Пребывая в плену, фельдмаршал наделал предостаточно долгов, так что когда же он вдруг умер, заимодавцы арестовали его… труп, который потом более ста лет пролежал непогребенным в церкви святого Николая в Ревеле!..

Разгромленная русская армия бежала, иноземные офицеры сдавались, а посреди этой вакханалии несокрушимо стояли каре Преображенского и Семеновского полков, уже прошедших школу Кожуховского и Азовского походов, закаленных в боях, ставших подлинной основой новой армии. Огороженные повозками и рогатками, они вели огонь по врагу и с наел и честь русского оружия, обеспечив отступление наших войск за реку Нарову…

«Нет никакого удовольствия биться с русскими, — заявил тогда восемнадцати летний король Карл XII, — потому что они не сопротивляются, как другие, а бегут». Шведы даже выбили медаль с изображением бегущего царя Петра в слезах, бросившего шпагу, потерявшего шапку…

Самое опасное на войне — презирать неприятеля и слишком рано праздновать победу. Хотя шведам казалось, что до нее остается всего лишь несколько шагов. «Ужас и смятение охватило Россию при известии о нарвском погроме. Армия лишилась начальников, задержанных в свейской неволе, — лишилась и всего своего “снаряда”. Дух войск, даже и не бывших в деле, был подорван, в продолжении войны отчаивались», — свидетельствовал Керсновский.

Сложно сказать, как бы происходило дальше формирование нашей армии и развивалась история Государства Российского, если бы многотысячное петровское войско взяло Нарву в результате первого приступа. Скорее всего, царь уверовал бы в свои силы, и далее русские воевали бы тем же манером — не умением, а числом, давя массой, ибо па Руси народу много.

Но тут стало ясно, что многолюдство на войне — не самое главное. Главное — это обученная, закаленная армия, это истинный воинский дух, способный творить чудеса. Царь Петр понял это со всей очевидностью.

«По глухим просекам дремучих ингерманландских и новгородских лесов шли, погибая от голода и стужи, толпами и поодиночке, остатки разоруженного шведами сермяжного воинства — первой регулярной русской армии… Тысячи из погибли в ту памятную зиму — из уцелевших же вышли полтавские победители», — писал А. А. Керсновский. Недаром же великий Суворов говаривал, что «за одного битого двух небитых дают».

Первым делом государь распорядился привести в порядок отходящие от Нарвы полки. Спешно укреплялись приграничные города Новгород, Псков, Печерский монастырь… В течение зимы 1700 1701 годов была полностью реорганизована вся армия: сформировано десять драгунских полков — по тысяче человек в каждом, из старых пушек и церковных колоколов отлито 270 орудий — вдвое больше, чем потеряли под Нарвой, был укреплен командный состав армии, тщательно продуманы планы и принципы ее боевых действий…

Работы по укреплению границ контролировались самым жестким образом. Вот свидетельство С. М. Соловьева: «Пришедши в Печерский монастырь, Петр при себе велел заложить первый раскат у святых ворот и назначил быть на работе полуполковнику Шеншину. Пришедши потом на работу и не заставши там Шеншина, он велел бить его плетьми нещадно у раската и послать в Смоленск в солдаты. В Москве… повешен Леонтий Кокошкин за то, что был он у приема подвод в Твери и взял пять рублей денег; в Новгороде повешен Елисей Поскочин за то, что брал деньги за подводы».