Книга Большая книга ужасов. 62 - Ирина Щеглова

– Дед, а нам можно посмотреть? – с невинным видом попросила Лиля. Иван почувствовал, как у него покраснели уши, и он уставился в пол.

– Чего смотреть-то? – не понял дед.

– Дом, мы хотим просто поглядеть, ведь у тебя есть ключи?

– Вот чудилка, да какие ключи, там забито все досками, – терпеливо объяснил дед, – от замков-то и не осталось ничего, ржа одна.

Лиля быстро свернула разговор, Ваня чуть заметно одобрительно кивнул. Они посидели еще минут пятнадцать, Лиля болтала обо всем на свете, Ваня листал пожелтевшие страницы сказок. Но мысли его блуждали вокруг таинственного барского дома. Его история не давала покоя. С этим местом дело было нечисто.

Лиля заторопилась, простилась с дедом и кивнула Ване «уходим!».

– Можно мне взять с собой книгу? – спросил он. – Я верну.

Дед замялся, будто ему стало жаль книги.

– Тоже про индейцев любишь? – вдруг совсем невпопад спросил он.

– Почему про индейцев? – не понял Ваня и протянул книгу деду. – Вот, смотрите, это сказки «Тысяча и одна ночь».

Дед, склонив голову, взглянул на обложку, пожал плечами:

– Надо же… не знал, что такая здесь есть. Я-то больше Фенимора Купера читал да еще приключения разные.

– На полке стояла, – зачем-то сообщил Ваня, – так я возьму? Вы не волнуйтесь, верну, – поспешно заверил он, видя колебания Петра Васильевича.

Дед нехотя разрешил.

Во дворе уже сгустились сумерки, хотя плотной летней темноты не было, да и не могло быть, при такой-то луне.

Собаки озабоченно крутились у двери сторожки, они проводили ребят до ворот.

Отойдя немного от усадьбы, Ваня и Лиля заговорили одновременно:

– Надо проверить дом! – почти хором выпалили они и рассмеялись.

– Неужели тебе раньше не приходило в голову? – спросил Ваня.

– С чего? – удивилась Лиля. – Это с тобой я такая храбрая, по древним подвалам лазать да с домовыми общаться. Но вообще-то я трусиха. До сих пор как вспомню того синюшного монстра, который на меня в подземелье прыгнул, так волосы дыбом!

– Но согласись, если бы мы не раскрыли то преступление столетней давности, проклятие на крови до сих пор действовало бы, в нашем доме невозможно было бы жить, домовой продолжал бы терроризировать всю улицу.

Внезапно прямо над их головами что-то пронеслось, потоком воздуха растрепало волосы. Они запрокинули головы, разглядывая ночное небо.

– Похоже, сова пролетела, – предположила Лиля.

– У нас на даче живут совы, они такие смешные, – вспомнил Иван.

– Между прочим, они страшные и безжалостные охотники, – сказала девушка. – Ты же ее не видишь, а она тебя – прекрасно. И летает бесшумно.

– Не бесшумно, раз мы ее услышали, – не согласился Ваня. – Может, это и не сова была.

– А кто? – рассмеялась Лиля. – Привидение?

– Летучая мышь!

– О! Да откуда тут летучие мыши? Хотя, говорят, встречаются, но редко.

– Вот! – он поднял кверху указательный палец. – Кстати, о птицах, я сегодня ворона видел, там, в усадьбе.

– Ворона? – Лиля остановилась. – Точно?

– Да, сидел на ограде, а потом, когда собаки залаяли, взлетел. Большой такой, черный ворон.

Девушка покачала головой.

– А в чем дело? – переспросил он.

– Да так… местные страшилки: черный ворон, черная змея и черный волк.

– Ого! – Ваня одобрительно кивнул. – Набор исчадий ада.

– Ну их, – поежилась Лиля, – зря вспомнила, теперь мерещиться будут, пойдем скорее!

Она заторопилась и чуть не наступила на гадюку, выползшую на дорогу погреться в теплой пыли.

Лиля завизжала и кинулась на шею Ване. Тот несколько раз топнул, испуганная гадюка, струясь черным телом, поспешно утекла в траву.

– Ой, у меня чуть сердце не выскочило, – призналась Лиля, неохотно отстраняясь от друга, – сама себя напугала, – она натянуто улыбнулась.

– Не бойся, – он взял девочку за руку, – мы будем громко топать и смотреть под ноги.

Когда они уже добрались до окраины деревни, издалека, с холмов донесся протяжный вой, и непонятно, кто выл, собака или волк.

Лиля вздрогнула. Ваня крепче сжал ее руку.

– Чертовщина какая-то, – пробормотал он. Ему показалось, что рядом с дорогой в высокой траве стоят темные фигуры и смотрят прямо на них.

– Идем отсюда скорее, а то меня всю колотит от страха, зубы стучат. – Лиля сжалась и дрожала, хотя ночь была теплой и тихой. Не сговариваясь, они, еще крепче схватившись за руки, почти побежали вниз с холма, там, у реки, уютно горела россыпь огоньков – свет в окнах, фонари…

Ребята уже неслись скачками, не разбирая дороги, подгоняемые страхом, ночь опасно дышала им в спины.

У дома на окраине они перешли на скорый шаг, оба запыхались и пытались выровнять дыхание.

Но выйдя на асфальт, под фонари, они почти избавились от страха и только посмеивались над собой.

Дома они еще долго сидели на крыльце и смотрели на звезды.

Глава 3

Ночью

Ваня попросил, чтобы ему постелили на сеновале, на чердаке над летней кухней.

Сено остро и пряно пахло. За день чердак нагрело солнцем, было немного душно, хотя с реки уже пришла сырая прохлада и остудила крыши домов, дворы и дороги.

Ваня думал, что уснет сразу, как только его голова прикоснется к подушке, но непривычные запахи и звуки растревожили его, и он долго лежал на спине, глядя в прореху крыши, откуда виднелась мерцающая звездочка. Мысли путались, он вспоминал прошедший день, и заброшенную усадьбу, и ворона на ограде, и собак, и Лилиного деда. Каково ему там одному? И было немного стыдно своего страха, охватившего внезапно, погнавшего бегом по пыльному проселку.

Чего он так испугался? Ведь не случайной гадюки на дороге? Нет. Тогда чего? Волчьего воя? Да, конечно, сначала почти бесшумная птица, потом змея, затем волк. Лилин страх, передавшийся ему.

Это все разговоры – заколоченный дом, легенда, пропавшие люди, библиотека и – главное – ворон, змея и волк. Почему именно эти животные?

Все вместе.

Да, и еще книга, старинная книга сказок.

Иван нащупал шершавый переплет рядом с собой. Вспомнил, что не взял фонарик. Жаль, он хотел почитать на ночь…

Звезда над головой спустилась совсем низко, к самым глазам, разгорелась и, рассыпав искры, осветила сеновал. Сухие травы встопорщились, поднялись, окружили. Шелестели, потрескивали, шептались.

Ваня хотел подняться, сесть, но не сумел, лежал и не мог пошевелить ни ногой, ни рукой, как забинтованный. Только бинты его сжимались все крепче и пульсировали, будто живые. Да они и были живые – тугие чешуйчатые кольца. А на груди сидела черная птица, вцепившись когтистыми лапами в змею. Птица целилась длинным сильным клювом прямо в лицо Ивану.