Книга Тайна брига "Меркурий" - Владимир Шигин

Что касается Николая I, то он прекрасно понимал, кому принадлежит финансовая власть в мире. Впрочем, выбора у императора особого не было. Для экономического развития России необходимы были кредиты, а потому приходилось прибегать к помощи международных ростовщиков, включая Ротшильда. Во главе российской финансовой системы стоял в ту пору сын литовского раввина граф Канкрин. Финансистом Канкрин был опытным. Он обуздал инфляцию, сделал российский бюджет бездефицитным, серьезно укрепил рубль. Но при этом Канкрин не забывал и о своих единоверцах, всячески помогая им внедряться в российскую финансовую и хозяйственную систему. Особую протекцию Канкрин оказывал барону Штиглицу. Именно в 20–30-х годах XIX века банкирский дом немецкого иудея барона Штиглица становится крупнейшим в России. Заметим, что Штиглица связывали самые тесные партнерские отношения с адмиралом Грейга и всем его окружением. Не без поддержки министра финансов Канкрина и капиталов грейговского клана Штиглицу удалось «свалить» тогдашнего придворного банкира немца Ралля (прадеда известного советского адмирала) и захватить первенство на Петербургской бирже. Впоследствии кланы Штиглицев и Грейгов вообще породнятся, объединив свои капиталы и свое влияние. В свое время мы еще поговорим об этом стратегическом слиянии кланов подробнее.

На фоне общегосударственной отсталости и застоя всюду процветали взяточничество и воровство, подкупы и подлоги (впрочем, а когда этого не было?). Не был исключением из общего правила в 20–30-х годах XIX века и Черноморский флот, в особенности же его береговые конторы. Однако помимо вопиющего воровства, процветавшего в то время на Черноморском флоте, там происходили события, о которых историки предпочитают почему-то стыдливо умалчивать.

С первых дней своего царствования до самых последних дней своей жизни Николай I активно занимался флотом. Он сразу же учредил Комитет образования флота, который разработал программу судостроения и усовершенствования устройства Морского министерства. Отныне Россия должна была иметь третий флот в мире, уступая лишь Франции и Англии. Глядя правде в глаза, следует отметить, что организации по переустройству флота учреждали при восшествии на престол практически все наши императоры и императрицы (так сказать, обязательный политес в сторону моряков). Однако что касается Николая I, то он, в отличие от некоторых других, засучил рукава по-настоящему. Были и другие отличия его царствования от предшественников.

Известный российский военно-морской историк начала XX века Е.А. Арене так характеризовал отношение Николая I к флоту: «Екатерине большей частью помогали иностранцы, Николаю I — русские… Николай как мужчина имел больше возможности лично входить во все отрасли морского дела, что и не замедлило благотворно отразиться на состоянии последнего, особенно в начале царствования… Требования службы ставились в то время, безусловно, на первом плане… личное доверие государя к некоторым лицам (например, к Лазареву) не исключало самого строгого и беспристрастного к ним отношения…»

В конце царствования Александра I и в начале царствования Николая I и без того всегда процветавшая коррупция начала приобретать всероссийские масштабы. Не говоря о мелких сошках, даже многие министры вполне искренне обижались, когда им указывали на законы. Говоря современным языком, все пытались править не по законам, а по понятиям. Но Черноморский флот выделялся размерами коррупции на фоне всей остальной России.

В начале 20-х годов XIX века на Черном море началась ожесточенная финансово-экономическая война. Боевые действия шли по всем правилам военной стратегии — атаки и осады, контратаки и глухая оборона, в ход тоже шли все средства, от убийств до подкупов и засылки лазутчиков во вражеский стан. При этом для большинства историков эта многолетняя ожесточенная схватка осталась как бы незамеченной, хотя ее отголоски еще долго икались всей России. То была смертельная схватка старой греческой торговой мафии с молодой еврейской. Оговоримся сразу, что национальный состав обоих смертельно враждующих группировок был весьма интернационален, однако основу группировок составляли именно представители вышеозначенных национальностей. И если в Николаеве, Одессе, Таганроге и других портах эта война протекала в основном в береговых конторах, то в Севастополе она докатилась и до боевых кораблей. По существу, две влиятельнейшие финансово-этнические группировки начали между собой настоящую войну за передел сфер влияния в Черноморском регионе.

Николаевский историк Ю.С. Крючков пишет: «Иностранная колонизация земель нынешней Николаевщины началась при Екатерине, желавшей поскорей заселить эти богатые, но пустующие земли — Дикое Поле, по которому кочевали ногайские татары. По просьбе балтского кагана новороссийский генерал-губернатор Муромцев указом от 1775 года разрешил переселяться сюда польским евреям, повелев, чтобы каждый иудей привел с собой пять христиан. Так сложилась структура населения южной Новороссии, где и сейчас еврейское население в городах (например, в Николаеве, Херсоне и Одессе) составляет 20–25%. Из Польши, после ее раздела, хлынули сюда католики-поляки и окатоличенные украинцы. К ним присоединились греки, немцы, французы, англичане и итальянцы. Греки, как правило, служили еще со времен Потемкина на флоте, а их родственники занимались торговлей. Немцы занимались, в основном, ремесленничеством; итальянцы, французы и англичане служили по договорам на флоте, а некоторые занимались и торговлей».

Относительно влияния греческой диаспоры на Черноморском флоте служивший в то время на Черноморском флоте И.А. Шестаков писал много лет спустя: «Балаклавская колония (т.е. греческая. — В.Ш.), имея под рукой целый флот, вползла в него со всей ловкостью и хитростью, свойственными племени, заняла все места и до того сохранила свою особенность, что еще в 1836 г. случалось слышать комментарии русских командных слов на греческом языке, и я сам был свидетелем, как лейтенант Левшин обратился к адмиралу с просьбой перевести его с корабля “Анапа” на другой, так как он не слыхал в кают-компании русского наречия».

Да и местные греки, традиционно занимавшиеся торговлей, жили в целом гораздо богаче местного русского населения. Врач Н. Закревский в своих «Записках врача морской службы» вспоминал: «… Большая часть греков и весьма немного русских старожилов имели у Севастополя собственные участки земли (хутора)…»

К этому можно добавить, что изначально у правительства была мечта переселить в южные степи из переполненных местечек евреев и дать им возможность заниматься сельским хозяйством. Подробно об этой идее и ее крахе писал в свое время А. Солженицын. Что касается евреев, то в Северное Причерноморье они переселились, но занялись в основном торговлей, то есть тем, что было им ближе по менталитету. Впрочем, и торговать тоже кому-то надо.

Увы, к моменту появления в причерноморских городах евреев вся торговля была в руках не менее предприимчивых греков. Отдавать конкурентам свой бизнес они, разумеется, не желали. Да и с какой стати? Бороться с греками евреям на первых порах было очень сложно. Греческая диаспора в Причерноморье к тому времени была уже хорошо сложившейся структурой с большими связями на верхах местного общества. Элиту ее составляли греки — представители черноморского адмиралитета и офицерства, добывшие себе чины и ордена вполне заслуженными подвигами в прошлых турецких войнах.