Книга Чернокнижник - Максим Войлошников

Король почти не помрачнел:

— Герр Лодья, политика — довольно суровая вещь. Вы, как уроженец страны, в которой великий император Петр правил топором и петлей, должны это понимать. Ведь он не пожалел даже родного сына!

— Да, и на память заспиртовал отрубленную голову своей неверной любовницы Гамильтон, — добавил Гавриил.

— Ну, вот видите, какой он был жестокий человек! Но История, эта гулящая девка, обожающая брутальную силу, прозвала его Великим, — развел руками король. — Кстати, о России. Престарелая императрица Анна и окружающая ее курляндская сволочь — пожалуй, единственные, кто могут поддержать военной силой австрийское правящее семейство. Я бы хотел устранить эту угрозу. И тогда возможен братский альянс трех держав Европы — России, Франции, Пруссии. Назло напыщенным австрийцам и меркантильному островному льву. Насколько я понимаю, кабинет-министр, ваш покровитель, хотел того же, правда, кажется, он намеревался подождать естественного хода вещей. Однако его же собственный печальный опыт, который скоро прервется навсегда, указывает, что в этом расчете крылась серьезная ошибка. От природы решительно нельзя ожидать милости! Все надо вырывать силой. Я верю в насилие. Итак, вы сделаете то, о чем я прошу? У меня свои люди есть везде, но им надо дать надежное средство, не возбуждающее подозрений…

— Я охотно сделаю это для вас, Ваше Величество, — склонил голову Лодья.

— Ну, вот и чудно, мой дорогой! Вы ведь не против того, что я так вас называю? Я люблю рослых людей, правда, это не доходит у меня до такого слепого обожания, как у моего отца с его полком «верзил», которым при мне наконец найдется более достойное применение, чем торчать на часах и торговать в лавках… Вы мне нравитесь, дорогой друг. И клянусь, вы не пожалеете, что поможете мне! — король чарующе улыбнулся.

Лодья решил, что, получив такие авансы, может удовлетворить свое любопытство в опасной теме:

— До меня дошел слух, Ваше Величество, что вы не довольствуетесь одной муштровкой солдат, как ваш батюшка, но ищете средства укрепить победоносную мощь своих войск, опершись на магическую силу великих германских предков?

Фридрих бросил испытующий взгляд на гостя:

— Да, я, как и ваш учитель Вольф, придерживаюсь той точки зрения, что некоторые способы помогают вернее достигать победы… И глупо ими пренебрегать. Я стараюсь развивать некоторые свои способности, которые пытался отрицать мой такой недалекий отец… Или, может быть, слишком религиозный…

Король порывисто подошел к стоявшему у стены металлическому шкафу, открыл его ключом, висевшим на шее, и достал интересный предмет. Это была флейта, снабженная серебряным мундштуком, изготовленная из необычайно крупной человеческой берцовой кости, просверленной рядом аккуратных отверстий.

— Вы, наверное, слышали от герра Вольфа об искусстве так называемых «флейтистов смерти», которые существовали еще у филистимлян и наводили ужас на древних израильтян? — спросил король.

— Нет, не приходилось, — отвечал Лодья.

— Неважно. Суть в том, что у играющего на этой флейте особенные мелодии душа сливается с душой того, из чьей кости изготовлена эта флейта. И тогда ему могут прийти на помощь нематериальные сущности, по факту являющиеся душами умерших.

— Из чьей же кости эта флейта? — заинтересовался Гавриил.

— Эта кость принадлежала знаменитейшему полководцу, рыцарю, воину, ландскнехту и колдуну, одному из прославленных вождей Крестьянской войны, произошедшей две сотни лет тому назад в Германии, Гецу фон Берлихингену!

— Рыцарю Железная рука?! — удивился Лодья, наслышанный об этом знаменитом германском воине-разбойнике прошлого, которому приписывали черное колдовство, что совсем неудивительно для начала XVI века.

— Да, именно этому свирепому воителю, потерявшему во время одной из осад руку и взамен получившему железный протез, так искусно сделанный, что, по преданию, он мог этой железной рукой душить врагов в бою! Потеря нисколько не уменьшила его воинственности, и скончался он в весьма преклонных годах, ничуть не раскаиваясь в пролитых реках крови, и при весьма странных обстоятельствах. Как будто бы за его душой явился некий кредитор…

— И чем вам помогает этот инструмент?

— Когда я играю на ней, — король поднес флейту к губам и сыграл несколько тактов, прозвучавших довольно странно, — в моей голове все проясняется, и словно бы приходит в движение рельефная карта с нанесенным на ней расположением войск. В одно мгновение я могу охватить ее внутренним взором, передвинуть войска так, как представляется необходимым, и понять, каков будет результат. И это помогает мне найти безошибочное решение, неминуемо приносящее победу… Мне не нужна никакая инициатива генералов, достаточно досконального исполнения того, что я прикажу. Мне хватит только дисциплинированного войска. И победа будет моей. Думаю, я скоро испытаю ее в деле.

Король убрал флейту в ящик и запер. «Надо будет все запомнить и разузнать об этом побольше!» — сказал себе Гавриил.

— Кстати, у меня есть несколько таких флейт — для различных случаев, ибо все великие воины значительны каждый по-своему: один — хитростью, другой — быстротой, третий — упорством, — увлеченно продолжал король, словно читая мысли Лодьи. — Но флейта из Геца — моя самая первая и любимая, я заполучил ее еще в юности… Меня волнуют истории о волшебных духовых инструментах: дудочке греческого бога Пана — увы, я понимаю, что это легенда, говорящая нам о силе подобных флейт, — или дудочке Гаммельнского крысолова, предмете более реальном, но, к сожалению, бесследно затерявшемся в веках… Однако довольно! Итак, герр Лодья, к вашим услугам отличная химическая лаборатория, осваивайтесь там как полноправный хозяин, и не разочаруйте меня! Покойной ночи!

И он знаком отпустил гостя, которого двое солдат, стоявших у двери, сопроводили в заднюю часть дворца…

Они привели его в подвальное помещение, действительно оборудованное как лучшая лаборатория. На полках стояли колбы и банки, в ящиках лежали куски желтой и красной руды, эти минералы хорошо были знакомы Лодье по саксонским рудникам. В середине возвышалась печь, оборудованная тиглем. Помещение было снабжено вытяжной трубой, которая благодаря хорошей тяге удаляла все вредные миазмы.

— Да, не отказался бы я иметь такую лабораторию в Петербурге! — заметил Гавриил. — Если, конечно, когда-нибудь попаду туда…

Следует добавить, что к этой части здания примыкала дворцовая гауптвахта, одноэтажное строение, с окнами, забранными прутьями в дюйм толщиной. На часах перед дубовой, обитой железом дверью стояли четверо потсдамских гвардейцев в синих мундирах с примкнутыми штыками. В одной из камер гауптвахты для королевского гостя была оборудована уютная квартира. Таким образом, от жилья до лаборатории далеко идти не приходилось. Поданный ужин был сытным, бутылка мозельского вина скрасила одинокий вечер нового королевского приближенного. А как еще вы назовете человека, которому дано важнейшее поручение? На ночь дубовая дверь камеры снаружи запиралась, и возле нее становился еще один часовой. Таким образом, безопасное обустройство гостя на новом месте было с немецкой тщательностью продумано.