Книга Как спокойно говорить с ребенком о жизни, чтобы потом он дал вам спокойно жить - Ольга Маховская

Последствия разрыва с родными, потери существенных для человека связей выливаются в тяжелое состояние депрессии (ностальгии, деморализации). Мои данные показывают, что у детей, родители которых настроены конструктивно и сразу по приезде начинают активно выстраивать отношения с окружением, депрессия, тоска по дому проявляются не так ярко, переломный момент наступает уже к четвертому месяцу. У самих взрослых все процессы протекают тяжелей и дольше. «Обострение» депрессии возникает на третьем году проживания на чужбине, когда «все потеряли интерес к тебе, никто не помогает, а сам ты еще не встал на ноги». Как известно, депрессия сопровождается потерей интереса к жизни, нежеланием и невозможностью справляться с простыми операциями

Женщины сильно реагируют на потерю глубоких эмоциональных контактов и разрывы с близкими. В период обострения своих состояний они жалуются на то, что дети им в тягость. Ребенок, таким образом, может «выпасть» из зоны внимания матери. Внешне дети матерей, которые с трудом адаптируются, напоминают сирот и беспризорников (настороженность в глазах, большая дистанция в общении, отсутствие интереса к происходящему вокруг, бедная мимика). Рядом нет окружения, которое компенсирует или хотело бы компенсировать «отсутствие» матери (как в советском варианте, когда всем было дело до воспитания детей).

Одни считают, что в условиях резких перемен женщины ведут себя более социабельно, они более предприимчивы и успешны. Другие, что женщины, как и дети, составляют наиболее уязвимую часть мигрантов.

Мне кажется, что эти противоречивые тенденции как раз отражают двойственность женского характера и типажи, в рамках которых они преимущественно реализуются. Зависимые, инфантильные женщины, видящие в замужестве решение своих проблем, выбирают прежде всего мужа. Для их чувства защищенности важен скорее вопрос, замужем она или нет, за кем именно замужем Эмансипированные женщины в большей мере переживают и гордятся своими профессиональными успехами или успехами своих мужей. Женщины зависимые любят при случае щегольнуть статусом мужа, терпя любые отношения в семье, рассматривая их как ежедневный взнос за право его использовать. То есть для них важна формальная защищенность. Женщины самостоятельные в гораздо большей мере предъявляют претензии к качеству отношений, чем к статусу, понимая, что они являются такими же потенциальными носителями статуса, как и их супруги. Эти отношения, безусловно, транслируются и на детей.

Как объяснить, почему одни бедные, другие богатые?

Новой проблемой для родителей является нарастающее социальное и экономическое неравенство. Мы до сих пор осмысляем жизнь в категориях равенства, с учетом того, что каждый день боремся за свое место под солнцем, место в лучшем социальном классе, и искренне расстраиваемся по поводу того, что наши усилия не оцениваются должным образом.

СПРАВКА ДЛЯ РОДИТЕЛЕЙ

Экономический фактор стал основным критерием, определяющим восприятие россиянами своих возможностей. Во главе угла – уровень доходов. Сегодня только третья часть (37 %) всех взрослых россиян считает, что их дети, внуки могут при необходимости получить хорошее образование, четверть (25 %) – хорошее медицинское обслуживание, пятая часть (19 %) – хорошую работу по специальности. Если денег достаточно, хватает на товары первого потребления, то шансы на получение хорошего образования увеличиваются до 71 %, медицинского обслуживания – до 52 %, работы по специальности – до 42 %. Если, напротив, денег не хватает даже на продукты, то эти шансы падают соответственно до 18 %, 12 % и 8 %.

Положение родителей сказывается на положении детей. Должны ли мы говорить детям, к какому социальному слою они принадлежат и какие перспективы их ожидают?

Да! Поскольку дети и сами, в силу собственной наблюдательности, поймут, узнают, что одни люди бедные, а другие богатые. Дети по-разному одеты, одних забирают из детских садов на автомобиле, за другими приходит бабушка. Одни дети прихвастнут перед сверстниками дорогими игрушками. Другие очень расстроятся, когда родители не смогут им купить нечто подобное, «как у другого» мальчика или девочки. В 3–7 лет бывает трудно справиться с ограничениями, а отказ родителей может оцениваться однозначно: «они не любят меня». Обижает детей и небрежение к их просьбам. Мы никак не можем решить, держать их в строгости или баловать? Однако вопрос о том, как готовить детей к жизни в обществе с нарастающим социальным расслоением, на сегодняшний день, по сравнению с другими, кажется простым.

Почему мир устроен так несправедливо и люди достигают разного социального и экономического успеха?

Дети-попрошайки: как себя вести с ними?

Предельным и самым несправедливым следствием социального и экономического расслоения оказывается появление множества детей-беспризорников и попрошаек. Дети не виноваты, что их судьба складывается пока трагически. А благополучные родители понимают, что эти дети с опытом наркомании, алкоголизма, ранних сексуальных контактов, включая перверсии, – не лучшие друзья для их детей.

СПРАВКА ДЛЯ РОДИТЕЛЕЙ

По данным Государственного Доклада о положении детей в РФ, численность детей– сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, составляла 620,1 тыс. в 1998 году, 638,2 тыс. – в 1999 году, 662,8 тыс. – в 2000 году, 685,2 тыс. – в 2001 году. Из 685,2 тыс. детей 154,2 тыс. были усыновлены, 347,5 тыс. – находятся под опекой, 183,5 тыс. (то есть менее 1/4 от общего числа таких детей) – воспитываются в интернатах. По неофициальным данным, численность социальных сирот (тех, кто имеет живых отца или мать, но болтается на улицах) составляет 4 млн человек.

Как назло, они сосредотачиваются там, где обитает респектабельная публика, чтобы увеличить сборы милостыни.

Что делать с этими детьми и как нам себя вести со своими? Что мы говорим своим детям, глядя на ребенка-попрошайку? «Ему не повезло», «Не подходи к нему, он чумазый!», «Как ты думаешь, сколько ему лет?», «Будешь себя плохо вести, станешь таким же!», «Куда смотрят родители?!», «Надо вызвать милиционера!». Но чаще всего мы молчим и отворачиваемся, не очень задумываясь над тем, как воспринимает нас этот чумазый, плохо одетый и кое-как накормленный ребенок. Когда из тысяч, тысяч людей, которые проходят мимо, только один внимательно посмотрит в глаза и скажет что-то ерундовое, но человеческое, становится не на что жить эмоционально. Если представить внутри каждого человека термометр, показывающий уровень эмоционального тепла, он у таких детей, как у лягушек, едва теплится. Если бы их кто-то научил, они бы просили нашего внимания. А они просят только мелочи.

Мы их боимся, потому что плохо знаем. Мы их и знать иногда не хотим, потому что думаем они – недоразумение в нашей жизни и жизни наших детей. Позиция взрослых обычно такая: «Это государство должно беспокоиться о проблемных категориях граждан».

Многие дети жалуются на жестокость своих родителей и в качестве примера приводят как раз их черствость по отношению к нищим и попрошайкам. Я помню, как в девятилетнем возрасте мой сын вместе со своим приятелем Славкой стал собирать и сдавать бутылки, чтобы раздавать мелочь нищим на паперти. Мне пришлось объясняться с ним по этому поводу, но рассказывать о том, что нищие образуют подпольные синдикаты и неплохо зарабатывают, я не стала. Отложила на потом. В этом возрасте для него была важна моя способность откликаться на горе других людей, а значит, понять и его в случае какой-нибудь проблемы. Я просто стала подавать копейки нищим и попрошайкам, когда мы гуляли вместе.