Книга Заклятие Лусии де Реаль - Иван Головня
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эдвин не раз с сожалением думал: почему сейчас нет так необходимых людям писателей-романтиков? Именно таких, каким был Грин, этот безудержный мечтатель, умевший, как старое вино, волновать читателя, звать его к светлой, чистой жизни, учивший ценить настоящие, непоказные, счастье и дружбу. Неужели современные писатели разучились мечтать и стесняются высоких и красивых слов? А может, не хотят? Наверное, все-таки не хотят. Им, современным писателям, проще и приятнее рыться в житейском мусоре, если не сказать, дерьме, утверждая при этом, что именно в этом и заключается призвание литератора. Начисто забывая при этом о великой силе мечты. А ведь, как писал другой замечательный русский писатель-романтик Константин Паустовский, именно романтическая настроенность не позволяет человеку быть лживым, невежественным, трусливым и жестоким, потому что в романтике заключена большая облагораживающая сила…
– Да. И судно замечательное, и писатель замечательный! – словно угадав мысли Эдвина, замечает шкипер и, глубоко затянувшись и выпустив облако дыма, продолжает: – Жаль, что давно уже нет таких писателей. Герман Мелвилл, Роберт Стивенсон, Джек Лондон, Джозеф Конрад, Александр Грин – вот, пожалуй, и все настоящие морские писатели. Все остальные… тоже, конечно, писатели. Но не те, что нужны людям… Я хотел сказать, морякам.
– Ну-у-у, – удивленно тянет Эдвин. – Вот уж не думал, что вы читаете книги! – и, спохватившись, что, может, обидел человека, быстро поправляется: – Настоящие книги.
– Ошибаться, – добродушно щуря и без того едва видимые глаза, философски изрекает Джино Росси, – одно из свойств малоопытной молодежи. Почитываем и мы. И надо думать, не меньше вашего. Ежели желаете убедиться в этом, давайте спустимся в мою каюту.
– С удовольствием, – соглашается Эдвин.
– Хоть сейчас, – поддерживает Эдвина Мона.
Каюта капитана оказывается клетушкой два на два метра с узкой, похожей на ящик койкой и двумя привинченными к переборкам полками. На одной лежат судовые документы и навигационные приборы, другая плотно набита книгами. Преимущественно это книги авторов, названных шкипером. Больше всего книг Джека Лондона.
– Вот… это я читаю, – виновато, словно признаваясь в чем-то постыдном, говорит Джино Росси. – Библиотека не ахти какая, можно сказать, корабельная, но все же…
– Ну, что вы! Зря прибедняетесь, – пробежав взглядом по корешкам выстроившихся на полке книг, говорит Мона. – Замечательная подборка. Я ведь тоже люблю читать о море и собрала кое-какую библиотечку…
– Чудесные книги! – почувствовав, что Росси по-настоящему любит книги и ждет похвалы, вторит ей Эдвин. – Сразу видно настоящего ценителя настоящей морской литературы.
– То-то и оно! – довольный похвалой, с усмешкой изрекает шкипер «Удачи». – А вы уж думали, если Джино Росси контрабандист, то ничем, кроме безакцизных товаров, долларов и песо не интересуется. Так ведь? Но я прощаю вас. Вы хорошие ребята, и мне приятно видеть вас пассажирами моей шхуны…
Вечер наступает неожиданно и стремительно. Тускнея на глазах, неправдоподобно большой медный диск солнца поспешно опускается за нависшую за далеким горизонтом широкую сине-сизую полосу не то дыма, не то тучи. Проходит несколько минут, и солнце исчезает, словно проваливается в бездну.
«А что, если это навсегда? – думает встревоженная видением столь редкого заката Мона. Но тут же решительно прогоняет эту нелепую мысль. – Какая глупость! Быть завтра ветру или непогоде и только».
После жаркого дня вечерний ветерок кажется прикосновением к лицу нежных детских ладоней. И сразу становится легче дышать.
К вечеру, проспавшись, Вилли Рекс и его дружки какое-то время бродят как неприкаянные по палубе. Не найдя иного занятия, начинают пьянку по новой. На сей раз с разрешения шкипера обосновываются в кубрике. Пьянка обещает быть шумной и обильной. На столе появляются несколько бутылок рома, пиво, консервы со шпротами и икрой, копченые угри, апельсины. Все указывает на то, что застолье может затянуться до утра.
Далеко на юге один за другим зажигаются огоньки в окнах раскиданных по берегу рыбачьих селений. Такое впечатление, что вспыхивают звезды далеких таинственных галактик.
Проголодавшиеся за день Эдвин и Мона, усевшись на затянутую брезентом шлюпку, достают из сумки еду – пирожки с фаршем и бутылку лимонада – и принимаются за ужин. Но едва они начинают свою более чем скромную трапезу, как под брезентом, у самых ног Моны, что-то шевелится, сопит и приглушенным голосом гундосит:
– Я тоже хочу есть!
– Ой! – тихо вскрикивает от неожиданности Мона и вскакивает на ноги.
– Ты чего? – недоумевает Эдвин.
– Здесь кто-то прячется! – отвечает напуганная девушка.
– А ну-ка, вылезай! – приказывает Эдвин. – Не то…
– Да тише вы! Раскричались тут… – слышится из-под брезента сдавленное шипение. – Это я – Поль! Не слышите разве?
– Вот так сюрприз! – только и может произнести ошарашенная Мона. Да так и остается стоять с разинутым ртом и широко открытыми от удивления глазами. Впрочем, в сгущающихся сумерках этого никто не видит.
– Как ты здесь оказался? – с трудом приходя в себя, спрашивает Эдвин. – Что ты здесь делаешь?
– Да не шумите вы! – угрожающе шипит Поль, высунув наконец голову из-под брезента. – Не видите, что делаю? Лежу в шлюпке. То есть… плыву вместе с вами. Я тоже хочу искать сокровища!
– Но как ты сюда попал? – продолжает выпытывать Эдвин.
– Как? Как? Просто! – почему-то обиженно гундосит мальчишка. – Залез по канату, который свисал с борта, и спрятался в шлюпке. Вот и все. Вместо того чтобы допрашивать, дали бы лучше поесть чего-нибудь. Нет! Раньше пить, я чуть не подох тут от жажды.
Мона протягивает брату бутылку с лимонадом. Поль хватает ее и, запрокинув голову, пьет торопливо и жадно. Наконец, едва не осушив полуторалитровую бутылку, шумно отдувается и возвращает ее Моне.
– Хорошо-о!
– Возьми вот, съешь, – протягивает Мона пирожок.
– Потом, успеется, – становится озабоченным Поль. Он по-прежнему полулежит под брезентом, и только его голова да руки выглядывают наружу. – Слушайте меня внимательно. Поблизости никого нет?
– Нет никого, – оглянувшись и тоже понизив голос, говорит Эдвин. – Выкладывай, что там у тебя.
– Эта шайка – опасные бандюги. Они собираются отобрать у вас… то есть у нас, сокровища. Если мы их найдем.
Поль с такой уверенностью говорит «мы», как будто его участие в поисках сокровищ – дело давно решенное. Но ни Эдвин, ни Мона внимания на это не обращают.
– Какая шайка? – недоумевает Мона. – Говори яснее.
– Те четверо, что резались здесь в карты. Я слышал все, о чем они говорили.
– Я думаю!.. – иронично замечает Эдвин и тут же переходит на серьезный тон. – Откуда им известно, что мы плывем за сокровищами?
