Книга Сократ. Учитель, философ, воин - Борис Стадничук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Но крик усилился и стал раздаваться с более близкого расстояния, так как непрерывно подходившие отряды бежали бегом к продолжавшим все время кричать солдатам, отчего возгласы стали громче, поскольку кричащих становилось больше. Тут Ксенофонт понял, что произошло нечто более значительное. Он вскочил на коня и поспешил на помощь. Скоро они услышали, что солдаты кричат: “Таласа! Таласа! (Море, море!)” и зовут к себе остальных. Тут все побежали вперед, в том числе и арьергард, и стали гнать туда же вьючный скот и лошадей. Когда все достигли вершины, они бросились обнимать друг друга, стратегов и лохагов, проливая слезы. И тотчас же, неизвестно по чьему приказу, солдаты нанесли камней и сложили большой курган»[33].
Перед ними расстилалось бесконечное синее пространство, и белые барашки бежали по нему навстречу плакавшим от радости наемникам. Это было Черное море. Греки вышли к нему где-то на территории современной Грузии. Теперь они и без проводников знали, куда идти. Они повернули на запад и вскоре добрались до первой греческой колонии – Трапезунда (нынешний турецкий Трабзон).
Ксенофонт выходит к Черному морю
Армия еще долго оставалась на берегах Черного моря. Возвращаться домой нищими наемники не хотели. Они медленно двигались на запад, занимаясь тем единственным ремеслом, которым владели: воюя то с персами, то с местными племенами, то с греческими городами, беря плату со случайных «союзников» и беспощадно грабя побежденных врагов. Даже когда они в районе Византия (современного Стамбула) переправились в Европу, то и там ввязались в войну между фракийскими племенами.
Не так давно в СМИ промелькнуло сообщение, что голливудская компания Columbia Pictures приобрела права на экранизацию «Анабасиса». Звучит, конечно, странно: ведь и автор, и его наследники умерли почти две с половиной тысячи лет назад. Видимо, речь идет о правах на сценарий или роман какого-нибудь современного автора. Но любопытно будет посмотреть, чем закончится фильм. Выходом к морю? Криками «Таласа!»?
Примерно в это время старик Сократ стоял перед судьями. Если бы жизнь Учителя была похожа на сценарий голливудского фильма, то можно не сомневаться, что в финальной сцене мы бы увидели, как к афинскому порту Пирею плывет огромный флот, как с кораблей сходят Ксенофонт, Хирисоф и их испытанные в боях товарищи, как они снимают с Сократа оковы, бросают в темницу негодяя Амита и его жалких прихлебателей… И дальше все живут долго и счастливо.
Но в жизни так не бывает. В те времена люди не умели лечить даже самые простые заболевания. Храбрый и острый на язык спартанец Хирисоф, невредимым прорубившийся сквозь снега, скалы и бесчисленные вражеские армии, умер от какой-то простуды. Да и остальные наемники, конечно, не последовали бы за Ксенофонтом спасать Сократа по множеству причин, из которых достаточно назвать главную: такое предприятие было бы заведомо обреченной на провал авантюрой, даже если бы Ксенофонт и нашел достаточно средств, чтобы за него заплатить. Они могли найти себе работу и полегче, и подоходнее. Кстати, они долго не могли поделить добычу, а когда наконец поделили, то разбрелись на отдельные отряды, командир каждого из которых искал удачу на собственный страх и риск. Но большая часть наемников в конце концов вернулась к Ксенофонту, который волей или неволей вынужден был ломать голову над тем, куда бы пристроить такую массу (более четырех тысяч) вооруженных и опасных для всех, в первую очередь для самих себя, людей. Даже если бы он бросил их на произвол судьбы, то ему и самому в Афины путь был заказан – как приятелю казненных аристократов, ученику «безбожника и развратителя молодежи» Сократа, другу врагов-спартанцев и, возможно, государственному изменнику.
Что скрывать: Сократ вырастил из Ксенофонта настоящего (как это определят современные историки) империалиста. Это Платон остался в Греции, где и пытался построить идеальное государство исключительно силой идей. Ксенофонт же был уверен, что лучшая идея для строительства не только идеального, но и любого государства – меч. Кто из них был прав? Кто вернее понял уроки Сократа? У каждого был свой Сократ, и каждый из учеников слышал и усваивал то, что ему было ближе. Авантюрист Алкивиад – дерзость мысли, не склоняющейся ни перед человеческими законами, ни перед моралью. Отстраненный от мира мыслитель Платон – веру в волшебную силу идей. А империалист Ксенофонт – непоколебимое мужество воина. Соответственно, и друзей он искал под стать себе, вспомним Клеарха и Хирисофа. И свою армию в итоге он передал спартанцам, которые готовились тогда к новой войне с персами. В Малой Азии Ксенофонт встретил царя Агесилая (442 – около 358 гг. до н. э.), который, по мнению многих, был живым воплощением всех спартанских доблестей. И этот человек в какой-то мере заменил в его сердце только что казненного в Афинах Сократа. Агесилай был выдающимся полководцем, абсолютно бесстрашным воином, человеком честным и даже (по понятиям того жестокого времени) по-своему милосердным. Возможно, Ксенофонт надеялся, что Агесилай и станет тем мечом, который воплотит в жизнь идею, мучившую его с самого возвращения из Персии? Она была проста: коль скоро 10 тысяч наемников, собранных со всех концов Греции и ничем, кроме жажды наживы, не объединенных, сумели разгромить огромные персидские армии, а потом, после того как их предприятие (по нелепой случайности) провалилось, без опытных командиров и проводников вернулись на родину, то что же сможет совершить объединенная армия всей Эллады? Да еще под командованием великого полководца, авторитет которого признают все без исключения. Например, потомка Геракла. Еще до встречи с Ксенофонтом Агесилай удачно сражался против персидских армий, захватил в Малой Азии несколько богатых провинций. Маленькая Спарта могла стать большой империей. Времена греческих полисов и междоусобиц уходили. Будущее лежало на Востоке, и его надо было завоевать. Наверное, об этом Ксенофонт много говорил со спартанским царем. «Анабасис» тогда еще не был написан, но устные рассказы Ксенофонта в конце концов убедили Агесилая не ограничиваться Малой Азией. Он стал готовиться к большому походу вглубь Персидского царства. Разумеется, Ксенофонт собирался отправиться вместе с ним, чтобы на этот раз увидеть стены Вавилона не издали, а изнутри. Но не сложилось.
Книга Ксенофонта опередила время. Греция еще не была готова заменить Персию в роли всемирной империи. Ей не хватало внутреннего единства. Победа спартанцев в Пелопоннесской войне не сделала Грецию ни единым государством, ни даже более-менее прочной конфедерацией. И побежденные враги, и вчерашние союзники только и ждали, когда спартанцы ошибутся или утратят бдительность. Подходящий момент представился, когда большая часть спартанских сил находилась за морем. Агесилай не повел объединенную греческую армию на Персию. Ему пришлось вернуться на родину, чтобы сражаться там против таких же, как он, греков. Ксенофонт последовал за ним. Воплощение мечты о новом царстве на востоке откладывалось до окончательного объединения Эллады, которого Ксенофонт так и не дождался, хотя прожил очень долгую жизнь. Он видел, как великие военные таланты Агесилая были растрачены в междоусобных сражениях. Только в глубокой старости спартанский царь отправился наконец воевать с персами – в Египет, восставший против власти шаханшахов. Другой старик, Ксенофонт, уже не чувствовал в себе сил, достаточных для новых походов. В Афинах он был проклят как предатель, его имущество конфисковали, а самого приговорили к смерти. Но в Спарте он считался кем-то вроде почетного гражданина. Он жил в имениях, купленных на добытые в походах деньги, и писал свои знаменитые книги. «Анабасис» – о том, что могут совершить греки, если договорятся действовать сообща. «Греческую историю» («Элленика») – о том, почему им никак не удается договориться. «Воспитание Кира» – первый известный в истории педагогический роман. Он, кстати, повествует не о Кире Младшем, которого Ксенофонт лично знал, а о его далеком предке – Кире Старшем, великом Кире, основателе Персидской империи, о том, как формируется характер идеального государя. Говорят, прочтя эту книгу, Платон только посмеялся и заметил, что исторический Кир был совсем не таким. Верно, но ведь и Сократ, изображенный Платоном, был похож на реального Учителя не больше, чем гадкий утенок на лебедя.
