Книга SPQR IV. Храм муз - Джон Мэддокс Робертс

Оба секретаря и библиотекарь смотрели на это огромными круглыми глазами, пораженные и напуганные. Гермес счастливо улыбался, прямо как кровожадный маленький демон. В сущности, он им и был. Ахилла не сводил с меня мрачного и сурового взгляда.

– Ты слишком далеко заходишь, сенатор, – прошипел он.

– Это я слишком далеко захожу?! Он напал на римского сенатора, на посланника Рима! За такие штучки разрушались великие государства!

Ахилла пожал плечами.

– Может, сто лет назад такое бывало. Но не теперь. – В какой-то мере это было истинной правдой, он с явным усилием взял себя в руки. – Это не тот случай, что способен спровоцировать дипломатические осложнения. Ты должен понять, сенатор, что мы выходим из себя, когда сюда являются римляне и присваивают себе властные полномочия, словно так и должно быть.

– Я вполне это понимаю, – ответил я. – Но я здесь по приказу вашего царя.

Валявшийся на полу Мемнон застонал.

– Кажется, его нужно показать врачу, – проговорил Ахилла.

Смею надеяться, что в его голосе промелькнуло нечто похожее на растерянность.

– Отнеси его к Асклепиаду, – посоветовал я. – Он должен быть где-то здесь, и не забудь сказать ему, что это я тебя к нему направил.

Ахилла кликнул нескольких рабов, и те подняли павшего героя и унесли прочь. А я так и не понял, зачем эти двое здесь оказались. Они не пожелали это сообщить, а сам я счел неблагоразумным на этом настаивать.

Я повернулся к библиотекарю.

– Итак, ты собирался рассказать мне, что это был за свиток, что пропал отсюда, не так ли? – Я стянул кестус с руки и бросил его Гермесу. – Ступай, смой с него кровь.

– Зачем… ах… это же… – Эвмен глубоко вдохнул, словно пытался успокоиться, и продолжил: – Это один из наиболее ценных свитков, хранящихся в Библиотеке, сенатор. Его написал Битон[41]и посвятил его царю Пергама Атталу I, это было больше ста лет назад.

– И как он называется? – спросил я.

– «Боевые машины».

Гермес принес обратно кестус и отдал его мне, когда мы уходили из Мусейона.

– Это было здорово, почти как представление в цирке, – весело заявил он. – А ведь этот грек – здоровый малый!

– Не грек, – поправил я, – а македонец. Они гораздо круче, чем греки.

– Ага, но все равно – чужестранец. Надо было тебе его убить. А теперь он еще вздумает мстить. – Гермес обладал удивительно незамысловатым взглядом на мир.

– Я поговорю с царем. Может, удастся убедить его удалить этого типа куда-нибудь в провинцию, выше по течению реки. А вот Ахилла заботит меня гораздо больше. Он ведь занимает высокий пост в армии. Ты лучше сходи и разузнай о нем все что сможешь.

Мне лучше всего думается на ходу, а поразмышлять было о чем. Итак, я отлично помню, как Ификрат заявил мне, что его никогда не интересовали боевые машины и он никогда ими не занимался. Очевидно, это была чистая ложь. Типичный грек. Интересно, зачем вся эта таинственность? Ведь подобные работы вовсе не являются незаконными. Вот и очередная загадка, явно не последняя.

Прошло совсем немного времени, и мы оказались в еврейском квартале. Это странный народ, и с богами у них как-то бедновато. А во всем остальном они очень похожи на все остальные народы, что обитают на Востоке. Многие полагают странным, что их единственный бог не имеет никакого изображения, но ведь несколько столетий назад не существовало никаких изображений и римских богов. Первые правители из династии Птолемеев покровительствовали евреям, держали их в качестве противовеса египтянам. А между этими двумя народами существовала давнишняя вражда. В результате такой политики евреев здесь становилось все больше и больше.

Улицы здесь были тихие и почти безлюдные – странное явление для Александрии. Я навел справки в одной из открытых лавок и выяснил, что сегодня у евреев день, когда, согласно их странным и загадочным верованиям, они должны находиться дома, а не в молельне. Весьма похвальное благочестие, но не для постороннего наблюдателя.

– А в других районах города пооживленнее будет, – заметил Гермес.

– Несомненно, – согласился я. – Пошли в Ракхот.

Ракхот – это египетский квартал, самый большой в этом космополитичном городе. Он явно превышал размерами греческий, македонский и еврейский кварталы вместе взятые. И выглядел самым странным, особенно на взгляд римлянина.

Египтяне – один из самых древних народов, и, может быть, этим можно объяснить их консерватизм, иногда доходящий до абсурда. По сравнению с ними самый косный римлянин представляется жутко непостоянным и переменчивым. Обычные подданные сегодняшних Птолемеев выглядят точно так, как те, кого можно видеть на изображениях на стенах храмов первых фараонов. Они все небольшого роста, коренастые, темнокожие, но не такие черные, как нубийцы. Обычная одежда мужчин – это что-то вроде юбочки, набедренная повязка из белой льняной ткани, и большинство носит коротко подстриженные черные парики. Они подкрашивают себе глаза черной краской, сурьмой, считая, что это защищает их от злых духов или солнца. Старая египетская аристократия, представители которой еще встречаются изредка то тут, то там, принадлежит к другой расе, они более светлые и более высокого роста, хотя и темнее, чем греки или италики. И говорят они на языке, которого никто нигде не понимает, кроме как в самом Египте.

При взгляде на них сегодня трудно поверить, что именно этот народ построил все эти поразительные пирамиды, но ведь и греки нынче не слишком напоминают титанов древности, героев Гомера или даже более близких к ним предков времен греко-персидских войн. К своей религии египтяне относятся крайне серьезно, несмотря на то, что многие их боги выглядят чрезвычайно смешно и глупо. Все считают, что боги с головами животных просто смешны, а вот лично мне больше всего нравится тот, которого изображают мертвым, завернутым и упакованным как мумия, лицо оставлено открытым, а сам он стоит стоймя, очень прямо, и его эрегированный пенис торчит из-под бинтов и повязок.

В Ракхоте мы окунулись в обычную шумную толпу. Уличные торговцы раскладывали и расхваливали свои товары, на рынок гнали стада животных, повсюду тянулись бесконечные религиозные процессии – неотъемлемая часть повседневной жизни египтян. Здесь я не просто любовался видами и достопримечательностями. У меня была конкретная цель, но мне не хотелось, чтобы это выглядело так, словно я что-то вынюхиваю.

Первую остановку мы сделали в Большом Серапеуме. Это был еще один экземпляр, представляющий ту циклопическую архитектуру, что так нравилась наследникам первого Птолемея. Почти такой же огромный, как храм Дианы в Эфесе, Серапеум был посвящен богу Серапису, который вообще-то являлся чисто александрийским изобретением. Птолемеи считали, что они способны делать все гораздо лучше, чем кто-нибудь другой, включая изобретение новых богов. Александрия была городом нового типа, и они желали изготовить бога для своего города, который мог бы слить воедино греческие и египетские религиозные практики. Вот они и придумали нового бога с величественным и суровым выражением лица, таким, как у Плутона, и сплавили его с египетскими богами Осирисом и Аписом, отсюда произошло и его имя – Серапис. И по каким-то непонятным причинам это новое, довольно грубо сколоченное божество стало популярно, и сегодня ему поклоняются чуть ли не во всем мире.