Книга Опасная скорбь - Энн Перри

– Конечно, – так же тихо ответил сэр Бэзил. – Слава богу, у него хоть вид вполне приличный, так что он не слишком отличается от остальных.

– Его костюм прекрасного покроя. – Леди Беатрис не могла скрыть удивления. – Должно быть, им платят куда больше, чем я думала. Он выглядит почти как джентльмен.

– Он не может выглядеть как джентльмен, – одернул ее сэр Бэзил. – Не будь смешной, Беатрис.

– Он ведь снова придет к нам, ты знаешь? – Она словно не услышала раздражения в голосе мужа.

– Конечно, придет, – процедил он сквозь зубы. – Он будет приходить ежедневно, пока не отступится… или пока не установит, кто это был.

– Почему «отступится»? Думаешь, у него ничего не выйдет?

– Понятия не имею.

– Бэзил!

– Да?

– Что нам делать, если он не оправдает наших ожиданий?

– Ничего. – Голос его был печален. – Что тут можно будет сделать!

– Я не смогу жить, не узнав всей правды.

Он еле заметно пожал плечами:

– Придется, милая. У нас просто нет выбора. Многие преступления остаются нераскрытыми. Мы будем ее помнить, будем скорбеть о ней – и все же продолжать жить.

– Ты словно не слышишь, о чем я говорю, Бэзил! – Голос ее дрогнул лишь на последнем слове.

– Я прекрасно тебя слышу, Беатрис, и отвечаю на каждый твой вопрос, – нетерпеливо отозвался он.

Оба вели разговор, глядя прямо перед собой, не в силах отвести глаз от гроба. Напротив них Фенелла утомленно оперлась на руку Септимуса. Он машинально поддержал ее, но видно было, что мысли его витают далеко. Судя по печальному лицу Септимуса, он думал об Октавии.

– Это был кто-то из домашних, – тихо продолжала Беатрис. – Каждый день мы будем теперь вглядываться в лица, вслушиваться в голоса и улавливать двойной смысл в каждой фразе. И гадать: а вдруг это и есть убийца?

– Не впадай в истерику! – оборвал ее Бэзил, в его тихом голосе звучала злость. – Если это тебя успокоит, я уволю всех слуг и найму новых. А теперь, ради бога, давай помолчим!

– Уволишь слуг? – Слова замерли у нее на устах. – О, Бэзил! Что это даст?

Неподвижный и напряженный, Мюидор стоял, вжав голову в плечи.

– Ты что же, думаешь, что это был кто-то из членов семьи? – сказал он безжизненным голосом.

Она едва заметно дернула подбородком.

– А разве нет?

– Тебе что-то известно, Беатрис?

– Только то, что известно всем… И то, что подсказывает здравый смысл. – Неосознанно она чуть повернулась и бросила взгляд на Майлза Келларда.

Стоящая рядом с ним Араминта встретилась глазами с матерью. Она не могла слышать, о чем разговаривают родители, но натянутая ткань кружевного платочка в ее руках вдруг треснула и разошлась на две половинки.

Церемония завершилась. Священник произнес последнее «аминь», и все направились к ожидающим экипажам. Киприан с женой; следом, чуть отстранившись друг от друга, – Араминта с супругом; Септимус, на этот раз держащийся по-военному прямо; нетвердо ступающая Фенелла и, наконец, сэр Бэзил с леди Мюидор – рука об руку.

Монк смотрел им вслед с жалостью, гневом и нарастающим чувством безысходности.

Глава 4

– Вы хотите, чтобы я по-прежнему занимался драгоценностями? – спросил Ивэн с сомнением. Он явно не видел в этом никакого смысла.

И Монк готов был с ним согласиться. В любом случае драгоценности или давно выброшены, или уничтожены. Из-за чего бы ни погибла Октавия Хэслетт, Монк ни секунды не верил ни в грабителя с улицы, ни в алчного слугу, проникшего в комнату хозяйки с целью наживы. Ну не глупо ли лезть туда ночью, точно зная, что Октавия у себя, когда можно сделать это днем без лишних хлопот?

– Нет, – решительно заявил Монк. – Будет лучше, если вы потратите время на беседу со слугами.

Уильям обнажил зубы в улыбке, и Ивэн ответил ему точно такой же гримасой. Он уже дважды был в доме Мюидора, каждый раз задавая одни и те же вопросы и получая на них краткие нервные ответы. Ивэн прекрасно понимал слуг. Как им не бояться полиции, если каждая встреча с нею грозила их репутации, не говоря уже о том, что хозяева могли заподозрить, будто они и впрямь знают что-либо об убийстве.

– Ее убил кто-то из домашних, – добавил Монк.

Ивэн приподнял брови.

– Кто-то из слуг? – В его голосе звучало откровенное сомнение, да и глаза сержанта были при этом слишком уж невинны.

– Что ж, мысль хороша, – ответил инспектор. – Власти будут нам весьма благодарны, если мы арестуем кого-нибудь из прислуги. Но, думаю, для такого подарка у нас должны быть весьма веские причины… Нет, я просто надеялся, что, разговаривая со слугами, вы побольше узнаете о самом семействе. Слуги многое подмечают. Их, правда, приучили молчать о том, что происходит в доме, но если они почувствуют, что им угрожает обвинение в убийстве, языки у них могут и развязаться.

Беседа происходила в кабинете Монка, куда более тесном и темном, нежели кабинет Ранкорна. За окнами стояло светлое и холодное осеннее утро. Простой деревянный стол был завален бумагами, а ковер настолько затоптали, что на нем образовалась отчетливая дорожка от стола к двери.

– С большинством из них вы уже встречались, – продолжал Монк. – И каковы ваши впечатления?

– Обычная картина, – медленно произнес Ивэн. – Горничные в большинстве своем молоды, с виду ветрены, любят поболтать и похихикать. – Солнечный луч, ворвавшийся сквозь тусклое оконце, упал на приятное лицо сержанта, придав его чертам рельефность. – Тем не менее жить им приходится в довольно суровом мире, под присмотром хозяев, которые не видят в них людей и требуют беспрекословного подчинения. Жизнь у них куда труднее моей. Некоторые из них еще совсем дети. – Он взглянул на Монка. – Будь я на пару лет старше, я годился бы им в отцы. – Эта мысль, казалось, озадачила Ивэна, и он нахмурился. – Одной из девочек всего двенадцать. Мне пока не удалось выудить из них хоть что-нибудь достойное внимания, но я не верю, чтобы это был кто-то из них.

– Из молоденьких служанок? – уточнил Монк.

– Да… Те, что постарше, – другое дело. – Ивэн произнес это и сам усомнился. – Хотя все равно не могу себе представить, что их могло на такое толкнуть.

– А мужчины?

– Кто угодно, только не дворецкий. – Ивэн криво усмехнулся. – Это сухарь, старый педант армейской закалки. Если когда-то его и одолевали какие-либо страсти, то сейчас, полагаю, он о них уже и думать забыл. Да и с чего бы, скажите на милость, дворецкому, уважаемому человеку, убивать дочь хозяина, да еще в ее собственной постели? Как он вообще мог там оказаться посреди ночи?

Против воли Монк улыбнулся.

– Вы не читаете бульварную прессу, Ивэн. Послушайте, что распевают иногда на улицах.