Книга Идол прошедшего времени - Ирина Арбенина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не смешно, — оглядываясь по сторонам, почти шепотом произнес Тарас.
А Корридов, взглянув на студента Сашу крайне неодобрительно, покачал головой и молча удалился к своей палатке.
— Проснитесь, Владислав Сергеевич! Проснитесь…
Кленский открыл глаза. Кто-то звал его и скребся у палатки, пытаясь расстегнуть «молнии» полога.
— Кто там? — спросонок испугался журналист.
— Это я. — Ему ответил какой-то осипший шепот.
— Кто это — я?
— Ну я, я…
— А поточнее? — Кленский совершенно не узнавал этого странного шепота.
— Да я это, Миха!
— Черт! — Владислав Сергеевич чертыхнулся. — И что дальше?!
— Проснитесь, это очень важно!
— Ужас какой-то… — Кленский взглянул на часы. — Четвертый час утра…
Он вылез из палатки и включил фонарь.
— Не включайте! — Миха тут же закрыл фонарь рукой. — Я не знаю, как он реагирует на электричество.
— Он — это кто?
— Увидите… — мрачно пообещал Миха. — Сейчас увидите!
— В чем все-таки дело, Михаил?
— Сейчас узнаете! Только сначала разбудите Корридова, пожалуйста.
— А что-нибудь полегче не желаешь, чтобы я исполнил? Например, луну с неба достал… Нет?
— Нет. Луну не надо. Корридова нужно разбудить, — упрямо повторил Миха.
— А сам не хочешь это сделать?
— Не хочу. Он меня убьет.
— Сообразительный… Хочешь, чтобы он убил меня?
— Надо разбудить Корридова, — как заведенный повторял Миха. Глаза у него при этом были расширены от ужаса.
— Ну хорошо… Давай попробуем!
Тяжко вздыхая и чертыхаясь, журналист направился к палатке Корридова.
Миха, след в след, за ним.
— Будить Корридова! — возмущенно повторял Кленский. — Да это равносильно самоубийству… Надеюсь, Миша, риск того стоит?!
— Стоит… — убежденно повторил Миха. — Сами увидите…
— Что увидим-то?
— Увидите, что я не вру.
— Ну, сам понимаешь, Михаил, это должно быть нечто! Иначе нам с тобой просто не жить.
— Лучше пусть Арсений Павлович убьет, чем… — странно произнес Миха и, не окончив фразы, подавленно замолчал.
Наконец они подошли к палатке археолога.
— Арсений Павлович! — позвал Кленский нерешительно.
Молчание.
— Проснитесь! Это очень важно!
В ответ молчание.
— Дохлый номер… — пробормотал Кленский. И, собравшись с духом, сам открыл палатку и потянул за спальный мешок.
— Черт!
Сначала в них что-то полетело. Что-то тяжелое.
Потом раздались возмущенные вопли.
Наконец все-таки из палатки вылез Корридов.
— Ну, говори! — Кленский подтолкнул Миху к Корридову. — Выкладывай, что там у тебя случилось. Рассказывай Арсению Павловичу, в чем дело.
Корридов слушал невнятное Михино блеянье весьма мрачно и свирепо. И в полном молчании. Непонятно было даже, спит он еще или все же проснулся.
— Веди! — со вздохом наконец велел он Михе.
И тот двинулся вперед… К раскопу.
Не доходя до него метров сто, Миха вдруг остановился. От неожиданности остановились и Кленский с Корридовым.
Это и в самом деле было нечто… Как Миха и обещал!
На краю раскопа сидел человек. Мертвенно-бледное лицо.
Камуфляжной расцветки Яшина панамка.
В полном молчании, можно сказать, не дыша, Корридов и Кленский созерцали несколько мгновений это видение.
И в это время Корридов вдруг чихнул.
Фигура вздрогнула, поднялась — и стала в серебристом лунном свете медленно спускаться по пологому склону на луг.
На миг «оно» обернулось и поманило людей неестественно длинным пальцем.
— Я сейчас описаюсь, — прошептал Миха.
Фигура покачала головой, словно осуждая такие неприличные намерения… И потом снова стала удаляться.
По росному лугу тянулся за Яшей след.
Корридов молчал. А Кленский ошеломленно смотрел вслед удаляющейся фигуре.
— Видели? — шепотом спросил его Миха.
— Видел, — первым признал «очевидное — невероятное» Кленский.
— Теперь верите, Владислав Сергеевич?
— Верю…
А что оставалась Кленскому делать?
Это был Яша. Оживший Яша… Ну, вроде бы оживший! И Кленскому только и оставалось, что верить собственным глазам.
— Ну вот! Видите! — засуетился, вспоминая свои обиды, Миха. — Я же вам говорил. А вы все: дурак, мол, Миха, дурак!
— Я еще не изменил своего мнения, — мрачно произнес Корридов.
— А вам что же — не страшно?
Корридов пожал плечами.
— Как же ты его засек? — вдруг поинтересовался Арсений Павлович у Михи.
— Он к палатке подходил, к моей…
— Да ну?!
— Клянусь. Подошел, шаги такие тяжкие — хрум-хрум, — только ветки хрустят. Остановился там снаружи, а я лежу в палатке ни жив ни мертв, зажмурился. А он ко мне вдруг обращается…
— Вот как? Обращается?
— Да… «Миха!» — говорит он мне… — Парень замолчал, переводя дыхание.
— Что сказал-то? — невозмутимо поинтересовался Корридов, как будто речь шла о самом заурядном разговоре.
— В общем, он сказал… — Миха снова нерешительно замолчал.
— Ну, давай, давай выкладывай!
— Он сказал: «Верните мне мой дом!»
— И все?
— Нет, не все. Он еще раз повторил… Передай, говорит, всем: «Верните мне мой дом!»
— Палатку, что ли, просит ему вернуть?
— Получается, что так.
— Ну, поставим… Жалко, что ли. Что он только делать там собирается? Спать, переодеваться к обеду? Не объяснил?
— Нет… — Миха испуганно покачал головой.
— Так, значит… Ты обнаружил его исчезновение… И появление тоже обнаружил ты! Молодец, ничего не скажешь… И почему это именно с тобой у этого трупа-шатуна такой контакт?
— Не знаю… — смутился Миха.
— А правда, почему он именно с тобой решил поговорить, Михаил? — удивился и Кленский. — Почему он тебя выбрал передавать нам свои «сообщения»?
— Почему именно меня? — недоуменно повторил Миха.
