Книга Убийство в Озерках - Мария Шкатулова

— Она оставила запечатанное письмо, которое приготовилась кому-то послать. Но так как у нее, очевидно, не было с собой бумаги, она написала записку на обратной стороне конверта. А письмо попросила отправить.

— И вы отправили?

— Конечно, на следующий же день, когда поехал в Москву.

— В какой ящик опустили письмо?

— На вокзале.

— А случаем не припомните адрес или фамилию на конверте?

— Прекрасно помню: Кастанаевская улица, дом 10, корпус 1, квартира 26, а фамилия… погодите… Передреевой или Передериной, что-то в этом роде.

— Странно, вы как будто нарочно запоминали адрес?

— Да ничего странного. Я всегда забываю опустить письма в ящик: напишу, а потом неделями ношу с собой конверт. Поэтому, когда ехал в электричке, держал его в руке. Ну, и от нечего делать, запомнил: так, машинально.

— Адрес точно помните?

— Точно. Абсолютно. Адрес-то легкий.

Все это было нетрудно проверить. Съездили по «легкому» адресу, поднялись в квартиру, нашли там симпатичных пожилых супругов с совершенно непохожей на «Передрееву» или «Передерину» фамилией, выяснили, что никакую Передрееву они не знают и что письма никакого не получали.

— Знаете, — сказал оперативник, обращаясь к пожилой женщине, — бывает же так, что приходит письмо по неверному адресу? Может, вы просто забыли? Или оставили его где-нибудь в подъезде, на почтовых ящиках?

— Да нет, нет, я прекрасно помню, — горячилась женщина. — Вот мы письмо от племянницы из Новосибирска получили, — она показала порванный и измятый конверт, лежащий на книжной полке, — потом мужу с его бывшей работы пришла открытка с праздником, он же у меня ветеран… Коля, ты куда ее дел? — крикнула она мужу, не найдя открытки ни на полке, ни на серванте, и оперативник еле уговорил ее не искать, потому что открытка эта была ему совершенно ни к чему.

— А Салтыкову Людмилу Константиновну или ее мужа, Павла Аркадьевича, знаете?

— Ой, нет, милый, не знаю. Может, Коля знает?..

Но и Коля, как и следовало ожидать, ни убитую Салтыкову, ни ее мужа никогда в своей жизни не встречал.

Тогда добросовестный оперативник обошел другие квартиры, везде задавая один и тот же безнадежный вопрос про пришедшее не по адресу письмо и про Передрееву, и, нигде не получив желаемого ответа, отправился на почту.

— Так кто ж его теперь знает? — ответила почтальонша, обслуживающая дом № 10 по Кастанаевской улице, на вопрос, не было ли, около пяти-шести дней назад, письма по такому-то адресу и с такой вот довольно редкой фамилией адресата на конверте. — Кто ж его знает: было или не было? Это ж предпраздничные дни. Сейчас на ноябрьские, конечно, не так много поздравлений, как раньше. Раньше, бывало, еле сумку дотащишь, вся упаришься, пока донесешь, пока разложишь по ящикам. Бывало, что и по два раза в день ходить приходилось. А теперь, слава Богу, стало поменьше, но все-таки еще пишут, пишут, а как же? И открытки шлют, и письма. Разве все упомнишь?

— То есть вы не читаете, какая фамилия указана на конверте? Вы же, наверное, жильцов-то знаете? Если попадается незнакомая фамилия, например…

— Жильцов знаю, конечно, но не всех. Знаю пенсионеров, потому что пенсию носить приходится, но сейчас многие любят за пенсией сами приходить. А то и на книжку получают. А остальных? Кого — знаю, кого — нет. А конверты читать? Ну конечно, иногда бывает, что заметишь что-нибудь… Бывает, что присылают по неверному адресу… Но это когда писем мало, а тут, я же говорю, ноябрьские праздники на носу…

Попытались поискать таинственного адресата через адресный стол, но оказалось, что на Кастанаевской улице ни Передерина, ни Передреева не проживает. Спросили Салтыкова, была ли у его жены знакомая или родственница с такой фамилией, на что тот ответил, что родственницы такой не было, во всяком случае, ему, Салтыкову, никогда не приходилось о ней слышать, а знакомая, может, и была, так как у его жены по роду работы знакомых вообще-то очень много. Порасспросили знакомых, сослуживцев, соседей — ничего.

Тогда спросили у Юрганова, что он делал после того, как опустил письмо в ящик и почему сразу не отвез драгоценности хозяйке, если она просила их вернуть на следующий день? Юрганов ответил, что именно это он и сделал, но ни Салтыкова, ни его жену дома не застал, а потом еще звонил пару раз, но никто не отвечал.

— Я так и держал эти штуки в кармане, чтобы не потерялись и чтобы все время были при мне на случай, если еще раз соберусь в Москву.

— А не показалось вам странным, что Салтыковых несколько дней не было дома?

— Не показалось. Живут себе люди, как хотят. Что тут странного?

— А откуда, по-вашему, взялись драгоценности Салтыковой на даче?

— Так она же приезжала туда.

— Зачем?

— Кажется, играть в карты, с подругами.

— Играть в карты?!

— Так мне сказал Салтыков.

— Что именно он вам сказал?

— Сказал, что хочет приехать и что я мшу на эти два дня отлучиться. Вот тогда она их и забыла.

— А вам надо было отлучиться?

— Да.

— С какой целью?

— Это к делу не относится.

— Когда же Салтыкова оставила вам записку?

— Выходит, что на следующий день.

— На следующий день? Как вам это представляется?

— Обнаружила, что забыла свои вещи и вернулась.

— Приехала за вещами и забыла ключ? Вам это не кажется странным?

— Ну, всякое бывает.

— Понятно. А в тот день, когда вы последний раз были в Москве (имелся в виду день убийства), вы звонили Салтыковым?

— В тот день — нет, не звонил.

— Почему?

— Боялся на электричку опоздать.

Была у всего этого и другая сторона. Если допустить, что Юрганов говорит правду и кто-то действительно все это подстроил, то таким человеком мог быть только муж убитой, Салтыков. Только он мог знать с такой точностью, где в тот или иной момент находится его жена, и только он мог спланировать этот номер с письмом и драгоценностями. Стали разрабатывать Салтыкова.

Салтыков заявил, что накануне вечером они с женой вернулись из пансионата, а в день убийства с трех часов был дома.

Его спросили, кто может это подтвердить. Сначала он беспечно ответил, что, «наверное, никто, кроме его собаки». Потом подумал и опять покачал головой: «Нет, боюсь, что никто. Правда, я несколько раз выходил, но каждый раз всего на несколько минут», — «Зачем выходили?» — «Во-первых, с собакой погулять. Потом мусор кое-какой выносил, яблоки в соседнем дворе покупал. Меня наверняка кто-нибудь видел. А потом сидел дома, это точно, и как раз в это время сделал несколько звонков». И пояснил, что, в числе прочего, звонил троим своим знакомым: гражданке Шебаевой, с которой у него была назначена встреча, гражданину Потехину, своему коллеге и помощнику, и Елене Афанасьевне Мироновой, подруге жены. И пояснил, что Шебаевой звонил, чтобы отменить назначенную им же самим встречу, но дома ее, к сожалению, уже не застал. Потехину позвонил, чтобы договориться кое о чем насчет завтрашней работы, но Потехина тоже не застал, и тогда с досады позвонил Мироновой, чтобы спросить, не у нее ли сидит его припозднившаяся супруга.