Книга Миллионеров украшает скромность - Инна Павлова

— А вас искала Бонка. Вы вчера сумку оставили в автобусе. — Она протянула мне «дорогую пропажу» и с беспокойством спросила: — Все на месте?

Даже поверхностный осмотр подтвердил кристальную честность водителя и моей благодетельницы. Все-таки чем больше я узнаю болгар, тем больше они мне нравятся. Нет, конечно, я не обольщаюсь, в любом народе встречаются отщепенцы. Однако ни знакомство с кассиршей обменного пункта и ее подельником, ни преследования дуболома-полицейского, мечтающего пристроить меня за решетку, ни тот факт, что только за время моего тут пребывания с жизнью не по своей воле простилось трое туристов (еще, кстати, неизвестно: может, их извел и не представитель коренного населения), ни сегодняшняя кража не заставят меня изменить этого мнения.

В большинстве своем болгары — доброжелательные и очень светлые люди. Россиянам, особенно столичным жителям, разучившимся улыбаться и воспринимающим жизнь как цепь материальных затруднений, помноженных на тотальный беспредел и беззаконие, иногда полезно посмотреть вокруг себя другими глазами.

Жизнь здешнего народа тоже не безоблачна. В туристический сезон они работают буквально на износ, и сомневаюсь, что отлеживают бока в остальное время. И все равно они улыбаются. Причем совершенно искренне. И не испытывают неприязни к благополучным туристам, ведущим праздный образ жизни. Может, именно поэтому, в обстановке общего жизнелюбия и терпимости, у них и нет массового террора и запуганности, а преступления и преступники — явление редкое и нетипичное.

Войдя с такими мыслями в номер, я застыла. Содержимое шкафов и чемодана покрывало пол, кровати и остальные имеющиеся плоские поверхности. На тумбочке валялись книги, мой недовязанный рукав и кошелек. Приходилось признать, что увиденное — отнюдь не результат уборки, произведенной персоналом в мое отсутствие.

Неужто давешняя дама из ресторана оказалась права? Только что у меня можно похитить? Деньги и документы я держу в сейфе на ресепшене, ключ от ячейки пристегнут к массивному браслету на запястье, я его не снимаю, даже когда купаюсь. Никаких ювелирных украшений, кроме тех, что на мне, — браслет, о котором я уже сказала, цепочка с медальоном и крупные серьги с аметистом, — я не брала. Тряпки? Но кому нужны мои вещи, если я не наследница «Торгового дома Романовых» и зарплата, даже вкупе с «левыми» заработками, ограничивает мои потребности самым скромным и необходимым? Тем более, что визуальная проверка подтвердила: ни на поношенные джинсы, ни на стоптанные кроссовки вор не польстился.

Мелькнула приятная мысль, что могли похитить леопардовое недоразумение — единственная новая вещь, к тому же дорогая и необычная, но под кроватью отыскался и «леопард». Очень жаль. Если бы его украли, я могла бы с чистой совестью объяснить Милочке, отчего не ношу ее подарок. Даже в кошельке никаких пропаж! Пять долларов и десять левов лежали нетронутыми и подтверждали мои сомнения в целесообразности посещения домушниками отелей данной категории.

Не знаю, наверное, в таких случаях следует ставить в известность администрацию? Лично мне перспектива провести ночь в объяснениях не улыбалась. Компенсировать все равно никто ничего не станет, да и нечего, в сущности, компенсировать. А привлекать излишнее внимание к своей особе я тем паче не рвалась. Опять же, не исключено, что побеспокоят Крысилова, а уж на это я даже с приплатой не согласна.

Решив, что лучшее, что я могу предпринять, — это плюнуть на беспорядок и, освободив одну кровать, отправиться на боковую, я сгребла шмотье в охапку и занялась устройством лежбища.

Как ни странно, кошмары в эту ночь меня не беспокоили. Наоборот, мне снилось поле, широкое и удивительно красивое. Спелая крупная рожь колыхалась в легком мареве, и бесчисленные вкрапления васильков придавали ей еще большую красочность и очарование летней сказки из далекого детства. Я босиком ступала по краю поля и пела от счастья. На душе было легко и свободно, хотелось воспарить как птица и лететь, лететь до тех пор, пока не устану и не опущусь снова в восхитительно-золотую рожь.

Я и утром, когда проснулась, испытывала невероятный душевный подъем и спокойствие. День начинался замечательно, даст бог, он и закончится благополучно.

Приняв душ и приведя себя в порядок, я «задвинула» пробежку и устремилась на пляж. За мороженым, соком и купанием. Потом по расписанию, как обычно, бассейн, а насчет вечера будет видно. В перерыве между морем и пляжем я заскочила в номер и привела его в более или менее пристойный вид. Кстати, не забыть погладить любимое платье — вечером мы с Надой и Райко снова собрались поужинать в ресторане!

Ждать лифт я не рискнула — уж больно в это время народу много. Простоишь до посинения. Я рывком преодолела четыре этажа и остолбенела. Под дверью, прямо на полу, сидел мой несостоявшийся ухажер. И вид у него был, прямо скажем, не очень. У меня даже мелькнула мысль, что не одна я «с кайфом» провожу отпуск. Поверить крайне сложно, но, похоже, у Паши даже меньше, чем у меня, поводов быть благодарным судьбе. Бледный, с трясущимися губами, он производил впечатление побитой дворняги, которой уже нечего ждать от жизни и которая, наконец, нашла хозяина, но боится поверить, что ее примут обратно, обласкают и обогреют.

— Ты меня ждешь? — спросила я, и сама поразилась, какие спрашиваю глупости. А кого еще он может ждать? Разве что Крысилова. Так никто не знает, что чудовище задалось целью сжить меня со свету.

— Да, — простонал несчастный. — Я, кажется, умираю.

Тогда понятно. Это как раз по моей части. Он что, обнаружил в кармане мое фото?

Разумеется, этот вопрос я задала незамедлительно. Еще до того, как отпереть дверь.

— Какая фотография? — проскулил он. — Не видишь, мне не до шуток!

Парень дернулся, а я подумала, что работники здешнего морга меня, наверное, возненавидят. Даже если их пока еще не просветили, кому они обязаны интенсивной загрузкой, думаю, Крысилов найдет себе среди них единомышленников, как только трупы придется вывозить непосредственно из моего номера.

Полагаю, мои сомнения извинительны и причины, по которым я не спешила распахивать дверь, вполне понятны. Хотя разве от меня что-нибудь зависит?

— Ты меня впустишь, наконец?! Или мне так и подыхать на коврике?! Как собаке?!

Действительно, зачем на коврике, когда можно со всеми удобствами? Хотелось бы только знать заранее, туристы, которые отныне косяком потянутся в мой номер, чтобы в относительно комфортных условиях проститься с земными заботами, тоже станут дожидаться меня под дверью? Боюсь, это непоправимо скажется на моей репутации. Может, разумнее попросить администратора выдавать ключ от номера всем желающим? Только пусть потенциальные покойники установят строгую очередность. У меня и так не повернуться. Не больше двух человек зараз, и все тут!

Умозаключения я подытожила уже сидя в единственном кресле своего временного пристанища. Павел капитально распластался на моей кровати и теперь с жалким видом требовал внимания.

Я скорбела над своей незадавшейся жизнью и проклинала собственное легкомыслие и нерешительность. Ну почему я не уехала на родину, когда поняла, что от меня отвернулись звезды? Хотела проявить геройство? Стойкость и мужество? Теперь у меня будет великолепная возможность продемонстрировать эти несравненные качества в местах лишения свободы. Но я не поручусь, что смогу достойно продержаться четверть века. Или в Болгарии еще не отменили смертную казнь?