Книга Решальщики. Книга 4. Развал. Схождение - Андрей Константинов

— То есть?

— Виктор Альбертович хочет сказать, что у Лощилина имелись свои резоны желать смерти Глинского, — «расшифровал» ремарку босса Купцов.

— Именно. Федька в течение года готовил сделку по продаже контрольного пакета скандинавам. Буквально на днях таковая состоялась. Вот только деньги осели на банковском счете, который заблаговременно открыл Лощилин.

— Ни фига себе! — выдохнул потрясенное Пономаренко. — Так это же в корне меняет дело!

— Ясень пень! — усмехнулся Петрухин и сунул в руки полковнику невеликую папку. — Вот, Никита Федорович, забирай. Нам теперь это уже не понадобится.

— Что это?

— Досье на Лощилина.

— Хм… Лихо работаете, мужики! Как говорится, «снимаю фуражку».

— Не мы одни. Глинская, надо признать, тоже лихо потрудилась. Кстати, неплохо придумано с этими таблетками. Если просто удушить во сне подушкой, могли бы возникнуть вопросы. А так — постепенное, но верное угасание. М-да… Это ж какое терпение надо иметь?

— Потому что было за ради чего. Терпеть, — мрачно сказал Брюнет. — Только непонятно: зачем ей в таком разе понадобились услуги химика? Надоело ждать?

— Элементарно, Витя! Глинская случайно залетела от этого Кирилла. Если бы Федор Николаевич узнал о ее беременности, согласись, вполне мог и осерчать? А осерчав, переписать завещание. Вот, по-видимому, они и решили — того, ускориться.

— Именно так всё и было, — важно подтвердил Никита Федорович, с видимым сожалением отставляя пустой бокал и поднимаясь. — Ну, как говорится, «спасибо этому дому — поеду к другому». Извините, мужики, но мне пора в Главк. К руководству. Докладываться о раскрытии.

— Доклад — это святое, — согласился Брюнет. — Не смеем задерживать. И — спасибо тебе…

— Брось, Виктор. Какие могут быть «спасибы» промеж старых друзей? — решительно возразил Пономаренко и позволил себе «шуткануть»: — Так что, ежели снова понадобится кого-то обыскать, обращайтесь. В любое время. Потому как дружба — понятие круглосуточное.

Уже в дверях полковник неожиданно поворотился:

— Леонид Николаевич, можно тебя на минуточку?

— Да пожалуйста, — удивленно пожал плечами Купцов и вышел из кабинета следом за Пономаренко.

* * *

— Теперь мне вроде как все ясно. Окромя одного: при чем здесь маг Серафим? На хрена Глинская его посещала? — спросил Брюнет, попутно обновляя бокалы.

— Тут всё очень просто, — пояснил Дмитрий. — Для светского общества, в которое Ольга протиснулась не столь давно, она подобным образом готовила… хм… общественное мнение. Дескать, молодая страдающая жена. Чего только не делала ради спасения мужа. Нанимала лучших врачей (здесь — исключительно на словах, так как на самом деле она не приглашала). Стояла службы в церкви. Ставила свечки во здравие. Отчаявшись, даже обратилась за помощью к магическим силам преподобного и модного Серафима. Словом, как бы положила себя на алтарь, но… бог, в отличие от дьявола, оказался глух к ее стенаниям.

— Вот с-с-стерва!.. А знаешь, она ведь мне с первого раза не понравилась. Есть в ней что-то такое от…

— От приснопамятной Лисы?

— Во-во. Именно. Хотя… Все равно — хорош-ша, чертовка!

— Да-да, я помню. Титьки — у-у-у!..

Ленинградская область, Приозерский район, пос. Лосево, 7 ноября, вс.

На следующий день, в ознаменование профессиональных заслуг решальщиков, а также в связи с очередной годовщиной Великого Октября Петрухин с Купцовым впервые удостоились чести посетить загородное поместье Брюнета.

Не будем здесь подробно задерживаться на описании всех этих «садов камней», запруд с карасями, фонтанов, трехэтажных роскошеств и излишеств, широкой линейки «циклов» (квадро-, гидро-) и прочая, и прочая, и прочая.

И без того понятно, что у человека ТАКОГО уровня «домик в деревне» — он тоже — на Уровне…

После часовой ознакомительной экскурсии по угодьям и интерьерам Брюнет ввел решальщиков в гостиную, в центре которой красовались богато накрытый стол и еще более богато одетая мадам Брюнетша.

Виктор Альбертович дежурно поцеловал супругу в щечку, после чего намекнул/озвучил:

— Алинушка! Мы голодны как волки!

— У меня практически все готово. Остался только гусь — еще буквально десять минут. Потерпите?

— Ну как, мужики, потерпим?

— За ради гуся? Потерпим и пятнадцать! — подтвердил Петрухин.

— Прекрасно. Мы как раз успеем закончить наши финансовые вопросы. Мужики, обождите здесь. — С этими словами Брюнет удалился в свой кабинет.

Откуда вскоре вернулся с двумя приятной толщины конвертами.

— Вот. Держите. Персональные премии. За героические усилия в деле борьбы с нечистой силой.

— О! Как это кстати! А то я, признаться, как раз сейчас нахожусь в глубокой финансовой заднице.

— Тебя послушать, так ты из нее вообще не выбираешься. Я не догоняю, Борисыч, куда ты деньги деваешь? Даже тачку, хотя бы и самую незаковыристую, до сих пор не купил? Вон, всё на казенном микроавтобусе рассекаешь. Всё на баб тратишь, что ли?

— Вот уж фиг! Если женщина отдается мужчине за деньги, значит, она — не подарок, — рассудил Петрухин, пряча деньги.

— Смешно, — сказал Виктор Альбертович. Однако вместо улыбки лицо его вдруг на секунду перекосила гримаса боли. — Ой-йо-о…

— Что? Опять спина?

— Она, проклятая.

И тут вместо Брюнета неожиданно начал смеяться Петрухин.

Да не просто смеяться — ржать в полную мощь своих прокуренных легких.

— Между прочим, грешно смеяться над больными людьми.

— Витя! А где… где у тебя… ой, не могу… щас… где у вас тут покоится супружеское ложе?

— В каком смысле?

— В прямом.

— Не понял?

— Покажи, а?! Очень надо. Чес-слово…

Флэш-бэк

На кухне мага Серафима «побратавшиеся» собутыльники, они же бывшие сотрудники, «распаковывают» вторую бутылку. Намереваясь «выпить брудершафта».

— Всё, Жека, не бери в голову! Я ведь исключительно в этнографических целях тебя навестил. В конце концов, каждый зарабатывает чем может. Так что колдуй себе спокойно. А за инфу по Глинской — особое спасибо.

— Борисыч! Ты — человек!

— А разве имелись сомнения?

— Борисыч! Ты не понял! Ты — настоящий мужик. Ты — единственный, кто сумел меня… э-э-э… осязать…

— Чего я сумел?

— В смысле — осознать… Ты ведь меня осознал?

— Само собой.