Книга Путин - исполнитель злой воли - Юрий Скуратов

Путин, находясь в свое время во главе ФСБ, постарался особо – расформировал самые опасные для всякого супер-крупного ворюги управления – экономической контрразведки и контрразведывательного обеспечения стратегических объектов. Первое раскручивало все самые громкие экономические дела последних лет, второе – не давало, чтобы предприятия, составляющие славу России, позволяющие ей защищаться, не уходили за бесценок в руки иностранцев. Теперь этих управлений нет. Похоже, что Путин выполнял чей-то заказ. Чей?..

* * *

Я понимал, что времени мне отведено совсем мало, я спешил… Мне было приятно отмечать, что многие сотрудники были рады моему появлению в прокуратуре, их лица при встрече светлели, каждый стремился сказать хотя бы несколько поддерживающих слов, меня останавливали в коридорах, желали удачи.

Это очень, очень поддерживало. Ведь поймите, мне было крайне трудно: я появлялся на работе примерно в восемь тридцать утра, покидал здание в одиннадцать часов ночи, все время находился в огромнейшем напряжении, все время на людях. Ведь я знал, что любой из этих дней может оказаться для меня последним. Хотя можно было послать, конечно, все ко всем шутам, закрыть глаза на коррупцию и кремлевское воровство и пойти на компромисс, который мне постоянно предлагали Путин и Степашин – дать, например, согласие войти в состав Конституционного суда (должность очень почетная) вместо умершего Олейника или уехать послом в Финляндию. И все бы мигом забылось, и сам бы был целее, не рвал бы себе нервы и сердце. Но этого я не мог себе позволить.

Надо отдать должное сотрудникам Главного следственного управления, руководимого Михаилом Борисовичем Катышевым, – они работали не покладая рук – самоотверженно, на износ, приезжая на работу рано утром и уезжая поздно ночью. С огромным теплом я вспоминаю Владимира Ивановича Казакова, Георгия Тимофеевича Чуглазова, Петра Георгиевича Трибоя и других. Это на них сделали ставку и Катышев и я, это они заставили Россию приникать к экранам телевизоров и ловить каждое слово о «прокурорских новостях», они не дрогнули, в отличие, скажем, от моего старого друга Розанова или Чайки, которые пытались хитроумно лавировать.

А сотрудники тринадцатого отдела, те вообще прислали мне стихотворение – пусть не такое звонкое, как, скажем, у Твардовского или Доризо, но очень искреннее.

Подписался под этим стихотворением весь отдел.

Уважаемый Юрий Ильич!

Ура! Остались вы у дел,

Порядочность ликует!

Как рад 13-й отдел,

Что разум торжествует!

Мы знаем, будет трудно вам,

Такой пойдет «Торнадо»,

Но и бороться за Закон

Кому-то все же надо.

Вам олигархов побеждать!

Быть не должно иначе.

Успехов в битве правовой,

Здоровья и удачи!

Такие слова трогают до слез.

Должен заметить, что для кремлевских «горцев» мой выход на работу был полной неожиданностью. Они пытались подслушивать меня с помощью хитроумной техники, фиксировать мои действия через соглядатаев, но ничего у них не получалось. Все важные разговоры я проводил вне стен своего кабинета.

К этой поре в Кремле уже не стало Бордюжи, с ним разделались, что называется, круто, сковырнули ногтем в один миг, он даже ахнуть не успел, как очутился в больнице. Мне, честно говоря, сделалось жаль его. Ведь он, в сущности, действовал как солдат – выполнял приказ. Да и после содеянного у него, похоже, совесть заговорила… Плюс ко всему Бордюжа понял, что попал в нехорошую историю.

Когда я с ним говорил в последний раз, доказывая, что мне надо обязательно выйти на работу – ведь я, готовясь к заседанию Совета Федерации, не мог изучать материалы, что называется, на коленке, это я должен делать в служебном кабинете, – и Бордюжа согласился со мною:

– Да, Юрий Ильич, вам надо выйти на работу. Хотя бы ненадолго.

Он, вероятно, и не предполагал, сколь много нам удалось сделать за эти две недели.

Уголовное дело против Скуратова

Наступил апрель. Второго числа я по обыкновению вызвал машину на восемь утра. До работы мне от Архангельского ехать сорок пять, максимум пятьдесят минут, это уже проверено, так что в восемь сорок пять – восемь пятьдесят я практически всегда бывал на работе.

В восемь утра в дверь позвонили. Я открыл, на пороге стоял Юрий Башмаков, которого я раньше видел, но близко не сталкивался. Лицо какое-то сконфуженное, едва ли не виноватое.

– Юрий Ильич, принято решение о замене у вас охраны. Я – ваш новый начальник охраны.

В свое время я предупреждал Крапивина – главного охранного руководителя о недопустимости замены охраны, сказал, что ситуация эта скандальная. Башмаков, конечно же, был ни при чем, надо было добраться до своего кабинета, до вертушки, и там уж выяснить, в чем дело.

Когда ехали по Кольцевой дороге, то включили радио, в сводке новостей вдруг тревожным набатом грохнуло сообщение: «Указом президента Российской Федерации Генеральный прокурор Скуратов отстранен от исполнения своих обязанностей на период расследования возбужденного против него уголовного дела».

Час от часу не легче. Что за уголовное дело?

Я машинально спросил у водителя – водитель у меня был старый, Анатолий:

– Дружище, до работы хоть меня довезете?

Тот отозвался предельно дружелюбно:

– Сделаю это с особым удовольствием, Юрий Ильич!

Замечу, что как только закрутилась история с моей отставкой, я не встретил ни одного работника среднего уровня, который отнесся бы ко мне плохо – все относились с исключительным теплом и сердечностью.

Охрана у меня состоит из трех человек, это постоянная бригада. Плюс водители, которые также являются охранниками. Во время выездов – скажем, в какую-нибудь редакцию, – обычно выделялась выездная охрана, человек пять-шесть. Федеральная служба охраны – это очень отлаженная служба.

Приехав на Большую Дмитровку, я прошел к себе в кабинет. Не успел закрыть дверь, как появился дежурный помощник:

– Здесь находится представитель МВД, он хотел бы с вами встретиться.

– Кто это?

– Какой-то генерал. Кажется, начальник управления по охране объектов особой важности.

– Я встречусь с ним, как только освобожусь, – сказал я, и дежурный вышел из кабинета.

Мне сейчас надо было встретиться с другими людьми – со своими замами и узнать, что за история с возбуждением против меня уголовного дела. Ведь возбудить дело против Генпрокурора – штука, мягко говоря, непростая. Во-первых, возбудить это дело могла только прокуратура, а во-вторых, для этого нужно иметь очень высокие полномочия. Но какими бы они высокими ни были, все равно они не будут выше, чем у Генерального прокурора.

* * *

Тем временем собрались замы. Не было только Катышева – Михаил Борисович запаздывал. Когда он приехал, то первым делом сообщил: