Книга Эхо - Джек Макдевит

День, обещавший быть солнечным и теплым, оказался прохладным. Небо посерело, поднялся ветер и наконец закапал дождь. Я закончила оформлять документы на несколько сделок, включая передачу торшера либранской эпохи ― предмета шеститысячелетней давности. Разумеется, торшер давно не работал – как ни странно, работающий, вероятно, стоил бы меньше, – но находился в прекрасном состоянии. Нам также удалось подтвердить, что один из голосов в радиообмене, перехваченном возле Белариана, принадлежал прославленному в веках эссеисту Эдуарду Меланкампу: в то время он сидел у себя дома, на берегу озера Баркли, и беседовал с зятем, который подлетал к планете на «Алексии». Несколько лет спустя «Алексия» взорвалась, погубив четыреста человек, – это одна из самых страшных катастроф со сверхсветовым кораблем за всю историю человечества.

Остаток утра Алекс провел наверху, в своем кабинете, а когда наконец спустился вниз, предложил мне пообедать с ним. Пришлось отказаться: я уже договорилась с Робином.

После приятного часа, проведенного в «Моджеке», я принялась оформлять контракты и проверять, по просьбе клиентов, происхождение нескольких артефактов – стола, который, по словам владельца, принадлежал Индио Нарамацу (оказалось, все было не так); капитанского кресла, якобы стоявшего на мостике «Рейнджера» (тоже неправда); устройства связи, когда-то принадлежавшего Клэр Паше, хотя оно относилось совсем к другой эпохе. И так далее. Подобных вещей попадалось много. Человек хочет обладать не просто предметом антиквариата, а кусочком истории.

Дождь постепенно прекратился, оставив после себя пелену серых туч. Джек Нэпьер, наш курьер, принес несколько посылок, которые нужно было внести в реестр и добавить в каталог товаров, имеющихся в наличии. Себе мы почти ничего не оставляли – обычно «Рэйнбоу» зарабатывала деньги, сводя вместе продавцов и покупателей. Но мы не отказывались от продажи того, что приобрели в свое время по выгодной цене.

В какой-то момент ко мне вошел Алекс и молча сел, делая вид, будто поглощен серебряным медальоном, – возможно, его носила Лара Шено, но соответствующих документов не было. Я просматривала графики поставок. Наконец он нарушил тишину:

– Пока тебя не было, звонила Рэчел.

– В самом деле? И чего она хотела?

– Не знаю. Меня тоже не было.

Джейкобу, естественно, было запрещено переключать звонки на Алекса – тот не хотел, чтобы другие знали о его перемещениях.

– Она оставила сообщение?

– Только о том, что звонила.

– Будешь перезванивать?

– Пусть сама проявляет инициативу. Я устал от этих головоломок.

– Как думаешь, зачем она звонила?

– Она знает, что мы продолжаем поиски. Я пытался найти кого-нибудь, знающего, что случилось с Хью Коновером. Подозреваю, что слухи об этом дошли до нее.

– И что с Коновером?

– Даже родственникам неизвестно, где он. Коновер попрощался со всеми девять лет назад и исчез. Время от времени от него приходят записки: «Со мной все в порядке, надеюсь, у других тоже». Он оставляет код, чтобы ему можно было ответить.

– Ты пытался связаться с ним напрямую?

– Пытался. Он не откликнулся.

Мы уже собирались заканчивать работу, когда Джейкоб объявил, что звонит Рэчел. Алекс принял звонок у меня в кабинете.

– Господин Бенедикт, – сказала она, – мне не нравится то, что происходит. Не могли бы мы прийти к какому-нибудь соглашению?

Вид у нее был расстроенный и далеко не столь уверенный, как прежде.

– Что вы имеете в виду, госпожа Баннистер?

Она сидела на диване ― с лампы на тумбочке падал мягкий свет, ― одетая в бело-зеленую домашнюю одежду и белый шерстяной свитер. Я устроилась в стороне, вне поля зрения камеры, но сама при этом видела Рэчел.

– Вы нашли то, что хотели?

– Думаю, вы знаете ответ.

– Ладно. Послушайте, мне хотелось бы сэкономить время, мое и ваше. Буду с вами честна: мне совершенно незачем держать плиту у себя.

– Вы готовы продать ее мне?

– Я ее уничтожила.

– Надеюсь, вы не хотите сказать, что сбросили плиту в океан?

– Нет. Я просто пыталась отбить у вас охоту продолжать.

– Почему?

– Поскольку поисками занимаетесь вы, Алекс… вы не против такого обращения? Поскольку поисками занимаетесь вы, вам намного проще ответить на этот вопрос. – Глаза ее блеснули. – Скажу откровенно: лучше бы вы в это не ввязывались. Пользы никакой, зато вреда может быть много.

Алекс сидел в одном из двух кресел, стоявших перед моим столом.

– Объясните. Расскажите, в чем опасность. Я сохраню все ваши слова в тайне. Если я соглашусь со сказанным, мы прекратим расследование.

– Откуда я знаю, можно ли вам доверять?

– Вероятно, нельзя. Все зависит от того, что вы скажете.

Рэчел закрыла глаза и долго сидела неподвижно.

– Расскажите мне, что известно вам, – попросила она, – а я постараюсь заполнить пробелы.

Алекс выпрямился с таким видом, будто взвешивал, стоит ли соглашаться.

– Язык символов на плите невозможно опознать. Он может принадлежать одной из человеческих рас, но есть шанс, что символы имеют другое происхождение. Мы считаем, что «немые» тут ни при чем, хотя проверяем и такую возможность. Первым владельцем плиты был Таттл, известный только с одной стороны. – Окна задребезжали от порыва ветра. – Объявление о плите появляется в сети, – продолжал Алекс. – Вы застигнуты врасплох, но сразу понимаете, о чем идет речь и что это означает. Не знаю, что и как, но вы с Таттлом были друзьями, и он вам полностью доверял. Несколько часов спустя появляется ваш племянник, чтобы забрать плиту. Пока все верно?

– Продолжайте, – кивнула она.

– С тех пор вы делаете все возможное, чтобы не дать мне взглянуть на плиту. И похоже, мое любопытство вас озадачивает.

Взяв с тумбочки бокал с вином, она сделала глоток и поставила его обратно.

– И почему же, по-вашему, я так поступаю? Плита, по сути, ничего не стоит. Фотографии, которые у вас есть, не соответствуют действительности. Состояние плиты намного хуже.

– Дело не в деньгах, Рэчел. Правда, если наши предположения насчет плиты верны, ее стоимость заметно возрастет.

– Наверняка. – Она пристально посмотрела на Алекса. – Так вы думаете, это просто надувательство? Думаете, я придерживаю плиту, создавая впечатление, будто это и вправду инопланетный артефакт? Поднять цену до небес, продать плиту и сбежать с деньгами?

– Вовсе нет.

– Вот и хорошо. Ни о чем таком речь не идет.

– Тогда мы возвращаемся к вашим мотивам. Зачем вы прячете плиту?

– Учтите, что я ее больше не прячу. Она превратилась в обломки.