Книга Третья мировая сетевая война - Валерий Коровин

Количество участников сети, её объём абсолютно не являются залогом качества. В конечном итоге любой контакт между двумя людьми, передавшими друг другу что-то, — это простейшая модель зарождающейся сети. Чиновник в Вашингтоне, работающий в госструктуре и передавший единожды информацию для репортёра в Исламабаде по электронной почте, даже если они никогда друг друга не видели и не увидят, — это зачатки сети. А если это случилось повторно — это действующая сеть, которую возможно включить в текущую сетевую операцию. Иными словами, информационное общество представляет собой идеальную среду для создания, функционирования и использования сетей. Сети действительно повсюду, и это не метафора. Сети — это объективная реальность современного общества.

Отсутствие центра

Сетевая война не ведётся прямым образом. Заказчик не заинтересован в том, чтобы контактировать напрямую с исполнителем, это вскрывает цепочку связей, делает её простой и очевидной, превращая сетевую операцию в прямое действие. В сети даже если провести линию через множество посредников от исполнителя к заказчику — прямой не получится. И кривой не получится. Совокупность проведённых линий, устанавливающих связи, собственно и образует сеть. Если же получилась прямая или даже кривая — то перед вами не сетевая операция, а обычная, классическая операция эпохи модерна, в которой связь между заказчиком и исполнителем, даже при отсутствии некоторых промежуточных элементов, вполне установима. Конечно, между США и многими событиями по всему миру возможно установить связь, недвусмысленно определив заказчика того или иного процесса. Но эта связь будет сугубо умозрительной, не имеющей прямых доказательств, а значит, она автоматически переносится в сферу конспирологии — очевидного, но бездоказательного.

Современный информационный контекст таков, что Америке можно предъявить всё, что угодно, начиная от революции на Украине и заканчивая разрушительным цунами в Юго-Восточной Азии и «арабской весной». И даже если все причинно-следственные связи будут в пользу предъявленных версий, вам в лучшем случае просто рассмеются в лицо, ибо у вас не будет ни одного прямого факта, а все улики и цепочки будут уводить в бесконечные дебри сетей, переплетаясь, сходясь и расходясь в произвольном порядке. «Кто, Америка? Кто именно?» — «Сенатор Джонс, это вы устроили цунами»? — «Да, господа, я уронил чайную ложечку за борт своей яхты, отчего и произошло цунами, приведшее к тяжким последствиям и многочисленным жертвам». Даже если сенатор Джонс или Смит и был задействован в сетевой операции, то не факт, что он сам знает об этом. Америка, а именно она сегодня ведёт сетевые войны, никогда впрямую не участвует в сетевых операциях, называемых в теории сетевых войн «операциями на базе эффектов». Для примера можно взять сетевую операцию США против России в Чечне, подробнее которую мы рассмотрим в дальнейшем.

Для того чтобы начать сетевую операцию, необходимо создать граничные условия, то есть те условия, при которых стороны, участвующие в конфликте, сами становятся заинтересованными и естественным образом ангажированными в эту ситуацию. В Чечне заинтересованной стороной были англичане, когда-то имевшие там нефтяные промыслы, которые в своё время были национализированы. Но прежде англичане вложили туда большие средства. Во время первой военной кампании в Чечне англичане занимались финансированием. Они были заинтересованы в решении чеченской ситуации в свою пользу, для того чтобы вернуться туда и вернуть то, что они имели, — нефтяные месторождения, контроль над нефтяным экспортом. В этом были заинтересованы конкретные британские финансисты, наследники старейших финансовых империй, некогда вложившихся в нефтяную отрасль на Кавказе.

Ещё одной стороной оказалась Саудовская Аравия, которая была заинтересована в трансляции ваххабитской, исламистской идеи в Чечне, где после советского периода осталось выжженное идеологическое поле. Участвовала в этом и Восточная Европа во главе с Польшей, ненавидящей Россию, переживающей пост имперские комплексы, которая создавала негативный информационный фон вокруг ситуации в Чечне. И ещё Турция, которая хотела влиять на Азербайджан и была заинтересована в поставках своего оружия в зону конфликта. Все эти участники чеченской сетевой операции непосредственно включились в кампанию без какого-либо прямого указания из США. Англичане финансировали, преследуя свои интересы возврата собственности. Саудовская Аравия поставляла кадры, нескончаемый поток боевиков, создавая ваххабитский интернационал; Польша и Восточная Европа обеспечивали информационную политику, дискредитирующую Россию во всём мире, исходя из собственного ресантимана[29]по отношению к России. Через Турцию, грезящую о пантюркистском проекте, и Азербайджан были налажены каналы поставки вооружений. Всё это — типичная сетевая операция, в которой заказчик неочевиден. Его и нет. Там не было прямого американского финансирования.

Сетевая операция не предусматривает больших затрат. Её принцип как раз и заключается в том, чтобы грамотно, рационально использовать то, что уже существует, перераспределять имеющиеся энергии, устремления, амбиции в свою пользу. По большому счёту, США на чеченскую кампанию, если сопоставить её, к примеру, с кампанией в Ираке, не потратили ничего. Однако именно чеченская сетевая операция чуть нас не убила, поставив на грань существования российскую государственность. Фактически Россия стояла на пороге развала, возник коллапс системы российской власти в целом. А развал России — это и есть главная геополитическая цель США.

Признаки сети

Каковы основные признаки сети, которые следует знать? Прежде всего сеть не управляется из единого центра. Вместе с тем в сетевой войне существует такое понятие, как намерение командира. Участники сети понимают общий замысел и должны сами улавливать смысл происходящего. Они не получают прямые команды: «пойди туда», «сделай это», что свойственно классическим армиям эпохи модерна. Сетевая война исповедует совершенно иной тип управления. Скорее сеть осведомляется в отношении конечного замысла «командования». Самого командования, как мы привыкли его представлять, по большому счёту, нет. Никто не «командует» сетевой операцией. Есть некоторые аналитические, экспертные центры, разрабатывающие различные стратегии. Их деятельность открыта, а результаты доступны каждому и зачастую не носят прикладного характера. Есть политтехнологические центры, PR-конторы, службы по связям с общественностью, СМИ и т. д. — их на порядок больше, чем аналитических экспертных структур. Пользуются ли вторые разработками первых? Возможно. Какими именно и в каком объёме — поди разбери. Многие из этих агентств существуют на гранты каких-то финансовых структур, некоторые просто являются службами при банках или финансовых компаниях. Как эти компании связаны с правительственными структурами США, с Госдепом, с Белым домом, с Федеральной резервной службой? Да как и все компании в глобальном финансовом мире, как и все фирмы и банки друг с другом. Количество связей в таких сетях стремится к математическому множеству. Джон Перкинс не скрывает, что всё это нескончаемое количество неправительственных организаций и аналитических центров прямо или косвенно работает в интересах американского правительства, хотят они этого или нет: «Я не представлял себе, что сотни людей, мужчин и женщин, рассеянных по всему миру, работают на консалтинговые компании, фирмы и другие частные организации. Эти люди никогда не получали ни пенни государственной зарплаты ни от одного правительственного агентства и все же работали на интересы империи»[30]. А теперь докажите связь «ботанического» аналитического научного центра в Праге с революцией на Украине…