Книга Последний герой. Сказание о Плоском Мире - Терри Пратчетт

— Ха! — перебил его Коэн. — Важно то, что помнят обычные люди. О чем поют, что говорят. Важно не то, как ты жил или умер, важно то, что написал о тебе бард.

Менестрель вдруг ощутил на себе испытующие взгляды героев.

— Гм-м… Я… Я все-все записываю, — сказал он.

— У-ук, — попытался объяснить библиотекарь.

— Он говорит: а потом что-то упало ему на голову, — перевел Ринсвинд. — Видимо, это случилось, когда мы вошли в пике.

— А мы не можем сбросить что-нибудь с корабля, чтобы облегчить вес? — спросил Моркоу. — У нас тут столько всего…

— Увы, но нет, — ответил Леонард. — Открыв дверь, мы разом потеряем весь воздух.

— Но у нас есть дыхательные шлемы, — заметил Ринсвинд.

— Три дыхательных шлема, — уточнил Леонард.

Затрещал омнископ. Они не обратили на него внимания. «Сокол» все еще летел под слонами, и прибор не показывал ничего, кроме магической снежной бури.

Но потом Ринсвинд все-таки бросил взгляд на осколок и увидел, что там, денежном вихре, кто-то стоит, сжимая в руках табличку с надписью крупными буквами «БУДДТЕ НА СВЯЗИ!».

Думминг покачал головой.

— Спасибо, аркканцлер, но я слишком занят, чтобы вы мне помогали.

— Но это сработает?

— Должно. Шанс — один на миллион.

— О, значит, можно не беспокоиться. Все знают: один шанс на миллион всегда срабатывает.

— Так точно, аркканцлер. Остается только определить, достаточно ли воздуха снаружи, чтобы Леонард мог управлять кораблем, а также сколько драконов следует воспламенить и на какое время, а еще хватит ли им мощности, чтобы взлететь. Я думаю, что нынешняя скорость корабля близка к идеальной, но мне неизвестно, сколько пламени осталось в драконах, на какую поверхность придется приземляться и что за неприятности могут там поджидать. Я, конечно, могу переделать несколько заклинаний, но для подобных целей они никогда не использовались.

— Вот и хорошо, — сказал Чудакулли.

— А мы чем-нибудь можем тебе помочь? — спросил декан.

Думминг обвел волшебников полным отчаяния взглядом. Как на его месте поступил бы лорд Витинари?

— Ну, конечно, — бодрым тоном сказал он. — Предлагаю отличный план. Вы отыскиваете свободную каюту и составляете список возможных решений этой проблемы. А я пока посижу здесь, прикину, что к чему.

— Вот она, наша смена! — восхитился декан. — Этот парень знает, когда следует прибегнуть к мудрости старших!

Когда волшебники вышли, лорд Витинари едва заметно улыбнулся Думмингу.

Во внезапно наступившей тишине Думминг… задумался. Он долго разглядывал волшебную модель системы, ходил вокруг нее, увеличивал отдельные части, внимательно рассматривал их, сосредоточенно изучал записи касательно выхлопной мощности драконов, потом вертел в руках модель «Сокола» и очень-очень долго таращился в потолок.

Это нельзя было назвать нормальным методом работы волшебника. Как правило, волшебник изъявлял желание, после чего отдавал приказ. Прочая вселенная его не волновала — скалы, деревья и облака вряд ли могут подсказать что-либо разумное. На них ведь ничего не написано.

Думминг еще раз проверил цифры. С таким же успехом можно было пытаться уложить перышко на несуществующий мыльный пузырь.

Поэтому он решил действовать наугад.

На борту «Сокола» царила творческая атмосфера. Подобная атмосфера обычно возникает, когда в одной комнате собираются ничего не знающие люди, чтобы сложить свое невежество воедино.

— Может, на четверть полета мы сумеем задержать дыхание? — спросил Моркоу.

— Увы, наши легкие так не работают, — ответил Леонард.

— А может, нам стоит поменьше разговаривать? — предложил Ринсвинд.

— У-ук, — сказал библиотекарь, показывая на размытое изображение в осколке.

Кто-то держал уже другую табличку. На ней гигантскими буквами было написано:

«ВОТ ШТО НУЖНО СДЕЛАТЬ»

Леонард схватил карандаш и принялся что-то лихорадочно записывать на полях чертежа машины для минирования городских стен.

Через пять минут он отложил карандаш.

— Поразительно, — покачал головой он. — Он хочет, чтобы мы изменили направление полета «Сокола» и еще прибавили скорости.

— Но куда мы тогда полетим?

— Он не уточнил. Хотя… Мы полетим прямиком к солнцу.

Леонард наградил всех своей обычной широкой улыбкой и получил в ответ три бессмысленных взгляда.

— Это означает, что на несколько секунд мы должны воспламенить одного-двух дракончиков, корабль развернется, а потом…

— К солнцу… — повторил Ринсвинд.

— Оно горячее, — сказал Моркоу.

— Да. И это очень хорошо, — кивнул Леонард, разворачивая чертеж «Сокола».

— У-ук!

— Прошу прощения?

— Он сказал: «Но ведь эта лодка сделана из дерева!», — перевел Ринсвинд.

— И все это он вложил в один-единственный «у-ук»?

— Он умеет кратко выражать свои мысли! Послушай, вероятно, Тупс где-то допустил ошибку. Эти волшебники — им вообще нельзя доверять! Да они тебя даже через очень маленькую комнату перевести не смогут!

— А мне Думминг показался весьма умным и светлым молодым человеком, — сказал Моркоу.

— Ты тоже засветишься, когда врежешься на этой штуковине прямиком в солнце, — огрызнулся Ринсвинд. — Вот уж просветлит так просветлит.

— Аккуратно манипулируя зеркалами левого и правого бортов, мы изменим курс «Сокола»… — задумчиво пробормотал Леонард. — Что ж, придется учиться методом проб и ошибок…

— Ага, кажется, начинает получаться, — сказал Леопард и перевернул небольшие песочные часы. — А теперь включаем всех драконов ровно на две минуты…

— На-на-надеюсь, он с-с-ска-жет н-н-нам, что де-де-делать да-дальше! — крикнул Моркоу сквозь жуткий лязг и скрип.

— У го-господина Ду-думминга за п-плечами дву-двухтысячелетний о-о-опыт Не-не-незримого У-у-у-университета! — прокричал в ответ Леонард.

— А ско-ско-сколько лет о-о-они по-посвятили у-у-управлению драконами?! — завопил Ринсвинд.

Леонард налег на ремень принудительной силы тяжести и посмотрел на песочные часы.

— Ок-коло с-ста се-се-секунд!

— Ага! 3-значит, эт-то уже т-традиция!

Постепенно драконье пламя угасло. И воздух снова заполнили всякие предметы. А еще появилось солнце. Но уже не круглое. Что-то обрезало у него край.

— А, — сказал Леонард. — Умно. Познакомьтесь, господа, это луна.

— Значит, мы столкнемся с луной? — спросил Моркоу. — А это лучше, чем с солнцем?