Книга Месть блондинки - Соня Мэсси

Этот вопрос поразил Эмили.

— Нет. — Эмили покачала головой. — Моя мама была несравненно лучше, чем все эти телевизионные куклы. Она была настоящей и по-настоящему любила меня.

— Что вы имеете в виду?

— Мама вела себя как нормальная женщина, иногда теряла терпение и отчитывала меня за то, чего я не делала, но чаще всего ее поучения я вспоминаю с благодарностью. Кроме того, она читала мне перед сном мои любимые книжки, рассказывала всякие истории, а самое главное — часто повторяла, что очень любит меня. Потом, когда я немного повзрослела, мама терпеливо учила меня быть женщиной… в основном, конечно, своим личным примером.

— Хм-м… вы говорите, что она «была» настоящей мамой. Означает ли это, что она умерла?

Эмили шокировала вопиющая бестактность попутчицы. Где же она росла и кто ее воспитывал?

— Да, — кивнула она, — мама умерла почти десять лет назад.

— От чего?

— От продолжительной болезни. А что с вашими родителями? — быстро спросила Эмили, желая перевести разговор на другую тему.

— Мой отец банкир. — Джейн надменно вздернула нос и посмотрела на несущиеся впереди машины, будто именно там искала подтверждение своим словам. — А мать принадлежит к числу тех, кого вы, как я понимаю, называете сливками общества. Ее родители погибли, когда их яхта потерпела крушение у берегов Швейцарии, и маме досталось огромное наследство.

Эмили снисходительно усмехнулась, но не напомнила своей высокомерной и к тому же совершенно невежественной попутчице, что в Швейцарии нет морского побережья и эта маленькая страна со всех сторон окружена сушей. Поскольку им придется провести вместе несколько дней, не стоит портить отношения. Да и чего она добилась бы словами: «Ты лжешь, мерзавка!» Однако Эмили тут же сделала памятку в воображаемом списке недостатков Джейн или как там ее по-настоящему зовут.

— Да, моя мамаша — самая настоящая светская львица. — Блондинка закрыла глаза от удовольствия, словно очарованная своими словами. — Она возила меня по всему миру, брала в Париж, Лондон, Рим и еще бог знает куда. Мы с ней…

Эмили, уже не слушая ее, подумала, что попутчица слишком завралась и даже не замечает вопиющих противоречий в своих рассказах. Ведь тот, кто привык с детства к зарубежным вояжам, не боится летать на самолетах. И такую чушь она без зазрения совести вываливает на свою невольную слушательницу, не утруждая себя соблюдением элементарной логики. Оставив эти мысли при себе, Эмили сосредоточилась на дороге. Пусть Джейн несет что угодно, а ее задача — вести машину и не оказаться, не дай Бог, в той ситуации, которую они недавно наблюдали.

Поглядывая в зеркальце на спящего сына, Эмили с ужасом вспоминала о той трагедии, и прежде всего о женщине, потерявшей ребенка. Сама же она твердо решила спасти сына, вырвать его из тисков опасности. Поэтому и не понимала равнодушия и жестокости попутчицы, проявившей такую бесчеловечность к жертвам автокатастрофы.

Возможно, не стоило покидать дом и бросаться в бега. Ведь Керри мог решить, что нужно уходить от опасности и избегать трудностей. Однако с каждой милей, которая высвечивалась на спидометре ее старого, видавшего виды «мустанга», в Эмили крепла уверенность в своих силах. Она даже стала забывать об ужасных дырках от пуль, оставшихся на стене ее дома. Но дело не только в мерзавце, обстрелявшем их дом. Не менее сложная проблема крылась для нее в куче банковских счетов, оставшихся на столе в гостиной. Да и воспоминания о неудачном замужестве преследовали Эмили в родных стенах. Дорога же всегда стирает из памяти самые неприятные моменты и вселяет надежду на лучшее будущее.

Разумеется, бегство от реальности — чрезвычайно соблазнительная вещь. Сразу меняется настроение и появляется вера в удачу. Если бы не эта назойливая незнакомка, все было превосходно. С первой минуты их совместной поездки Джейн выказывала враждебность, немотивированную злобу и совершенно несносное высокомерие. Откуда у нее все это?

Эмили сознавала, что почему-то боится этой женщины. Это был глубокий, необъяснимый и непреодолимый страх. Эмили казалось, что ее спутница лишена положительных эмоций, надломлена, ущербна и крайне жестока.

— Эгоцентричная, без всяких признаков совести или сострадания, самовлюбленная, презирающая власть и авторитет, необычайно жестокая, но при этом исключительно умная и хитрая… — Детектив Маргарет Уинстон теребила кончик торчащего из-за уха карандаша и внимательно изучала бумаги, разложенные веером на приборной доске новой машины Реджи «хонда-аккорд». — Судя даже по этим неполным данным, мой дорогой Реджинальд, мы имеем дело отнюдь не с юной психопаткой. — Она грустно вздохнула и посмотрела на собеседника. — Должна заметить, что нам крупно повезло.

— Вы по-прежнему считаете, что это женщина? — без особого удивления спросил тот, бросив беглый взгляд через ее плечо на кипу бумаг. — Женщина-психопатка?

Маргарет лукаво посмотрела на сослуживца и усмехнулась — мягко, почти кокетливо.

— Вне всяких сомнений. Я уже, по-моему, говорила тебе, что мужчины давно утратили некогда бесспорную монополию на совершение самых мерзких, гнусных и дерзких преступлений. А по степени жестокости и склонности к насилию женщины сейчас превосходят мужчин. У последних просто не хватает воображения для этого. И тот, кто до сих пор утверждает, что женщина — существо слабое, безвольное, добродушное и совершенно безобидное, никогда не слышал о воинственности и жестокости королевы Боудикки.

— Какой королевы? — изумился Реджи.

Маргарет сокрушенно покачала головой.

— Вы, колонисты, ужасающе невежественны во всем, что не касается истории вашей страны. Боудикка, королева бриттов, прославилась недюжинным умом и невероятной жестокостью к врагам. По утверждению историков, ее именем пугали детей, а само это имя стало нарицательным. Оно означает хитрость, коварство и беспримерную жестокость. Так, например, Боудикка велела прикрепить к колесам своих колесниц длинные и острые как лезвия мечи. И во время сражения с превосходящими силами римлян колесницы ее воинов искромсали почти всю римскую армию. После этой знаменитой битвы все поле брани было усеяно отсеченными конечностями, головами и внутренностями римлян. А потом…

— Ну ладно, хватит, — не выдержал Реджи. — Я все понял, больше не надо, а то меня сейчас стошнит. — Он с трудом сглотнул комок и отодвинул недопитую чашку кофе.

— А еще была знаменитая Кэйт Уэбстер, — продолжала неугомонная Маргарет, — служанка эпохи королевы Виктории. Так вот эта милая девушка не только зарезала свою хозяйку, что само по себе было делом довольно обычным, но и расчленила ее на части, отварила в огромном котле и продавала мясо на улице. Причем особую скидку делала для топленого жира, который пользовался наибольшим спросом. Представляешь, Реджинальд, сотни жителей города каждое утро поджаривали яичницу, даже не подозревая, что поедают свою несчастную соседку?

— Матерь Божья! — воскликнул Реджи, вымученно улыбаясь. — Где вы нахватались таких жутких историй? — Темное лицо молодого человека приобрело странный сероватый оттенок. — Знаете, мисс Уинстон, вы мне очень нравитесь, но иногда меня просто убивает ваша чрезмерная грубость и, так сказать, непосредственность.