Книга Каникулы Рейчел - Мэриан Кайз

Но воображение рисовало мне совсем другую картину: я поворачиваюсь и изо всех сил бью его в грудь, чтобы навсегда отбить у него охоту издавать эти мерзкие хлюпающие звуки.

Не удивительно, что никто не захотел выйти за него замуж. И правильно, что не нашлось охотниц лишить его девственности. Поделом ему! Да кто же станет спать с парнем, который издает подобные звуки три раза в день?

Тут до меня донеслось особенно смачное чавканье. Это было непереносимо! Я с грохотом швырнула на тарелку свой нож и вилку. Я больше ни кусочка не съем в таких условиях.

Никто не обратил ни малейшего внимания на то, что я перестала есть, и это разозлило меня еще больше. Я-то ожидала хоть какого-то сочувствия: «Что с вами, Рейчел? Почему вы не едите?» Но никто не вымолвил ни слова. И уж меньше всех озаботился этот старый пентюх Джон Джоуи.

Я и сама не понимала, почему так разозлилась. Весь день гнев то накатывал, то отпускал. И еще временами очень хотелось заплакать. Все это было совсем на меня не похоже. У меня обычно большую часть времени было ровное хорошее настроение. И вообще, следовало бы радоваться: ведь я сама хотела в Клойстерс. Да нет, я радовалась, конечно… Может, я обрадовалась бы еще больше, если бы увидела тут хотя бы парочку знаменитостей и перекинулась с ними хоть словом.

После жареной картошки и всего остального был кекс. Джон Джоуи отдал ему должное. Наверно, его было слышно даже в Перу.

Я сидела, сжавшись в комок, и дрожала от злости, утешаясь воображаемыми картинами истязаний Джона Джоуи. И тут коричневый джемпер, который сидел слева от меня, встал, а на его место тут же сел Кристи. Пока я выходила из своего транса, он крикнул коричневому джемперу: «Коричневый Джемпер (или как там его звали), ты уже поел? Ничего, если я здесь немного посижу? А то мне никак не поговорить с Рейчел». И он преспокойно уселся рядом со мной, как будто так и надо. Я немедленно стерла Джона Джоуи и его мерзкое чавканье из своего сознания и заставила себя радостно улыбнуться.

– Привет, меня зовут Крис.

Его «хлорированные» глаза были такими голубыми, что, казалось, им вреден дневной свет.

– А я думала, тебя зовут Кристи. – Я изобразила нечто, напоминающее, как мне казалось, интимную дружескую улыбку. (Я так хочу тебе понравиться!)

– Да нет, это все Оливер виноват (кажется, Оливер – это Сталин). Он просто не может произнести имя, не присобачив к нему окончание «и».

Я, как завороженная, следила за его подвижным красивым ртом. А он задавал обычные вопросы. Где я родилась, сколько мне лет и так далее, и тому подобное. Но отвечала я гораздо охотнее, чем всем остальным (Да, ты прав: очень красивый город. Нет, там все можно купить. Ну, разумеется, ха-ха, не Керриголд, ха-ха-ха).

Он расточал мне улыбки. Он был просто великолепен – такой приветливый, такой ироничный. Он гораздо круче Люка, думала я с восхищением. Это Люку только так казалось, что он крутой, что он такой отвязный, рисковый, экстравагантный. Куда ему до Криса! Крис – наркоман. Куда тебе до него. Люк!

Несмотря на то, что мне нравились крутые мужчины, пусть и наркоманы, я все-таки была достаточно буржуазна для того, чтобы порадоваться, что у Криса внятная и правильная речь. Оказалось, что он жил в десяти минутах езды от того места, где я выросла.

– Нью-Йорк, наверно, потрясающий город, – сказал он. – Столько всего. Театры, музеи, спектакли…

Все перечисленное почти не занимало меня, но мне хотелось быть на него во всем похожей.

– О да, это великолепно! – воскликнула я с поддельным энтузиазмом.

По счастью, пару месяцев назад я ходила с Люком и Бриджит на одну из этих ужасных «интерактивных инсталляций». Что-то вроде представления в заброшенном гараже. Прямо на сцене они делали рисунки на теле и пирсинг. Под сценой я подразумеваю кусок грязного пола, на который не допускались зрители.

Мы туда пришли только потому, что у Бриджит был роман с парнем по имени Хосе (мы с Люком нарочно называли его Джоузи, чтобы позлить Бриджит). Сестра Джоузи участвовала в представлении, и Бриджит хотелось сделать ему приятное. Она уговорила нас с Люком прийти и оказать моральную поддержку. Она даже предложила купить нам билеты. Но все это было так ужасно, что мы ушли через полчаса, и Бриджит тоже. Мы отправились в ближайший бар и там, за выпивкой, обменялись впечатлениями («Кусок дерьма!», «Капельдинерше хотелось одолжить что-нибудь – чтобы прикрылась!»).

Я решительно отбросила неприятное воспоминание о потерянном зря вечере. Вместо этого я выдала Крису восторженное описание представления, щедро рассыпая слова «потрясающе» и «поразительно» (в каком-то смысле это было правдой).

Я все еще разливалась соловьем, когда он поднялся и сказал:

– Мне пора убирать посуду. Нельзя подводить ребят.

Я ошалело огляделась. Пациенты собирали тарелки со стола и грузили их на каталку. Один из них подметал шваброй пол. Я все не могла взять в толк, почему они это делают! Почему в Клойстерсе нет уборщиков, нет людей, которые бы накрывали на стол? Пациенты действительно занимаются этим из любезности? А, собственно, почему бы и нет? Люди иногда делают друг другу любезности. И я пожурила себя за неверие в доброе начало в человеке. Должно быть, ты слишком долго прожила в Нью-Йорке, сказала я себе.

– Могу я чем-нибудь помочь? – вежливо спросила я.

На самом деле я вовсе не желала помогать, и была бы даже раздосадована, если бы они согласились. Но я знала, что они не согласятся. Так и вышло. Послышался целый хор «нет» и «ну что вы!». Отрадно, что они все-таки понимают, что я не такая, как они.

Направляясь в свою комнату, чтобы подкраситься в честь знакомства с Кристи, я проскочила мимо кухни. К своему огромному удивлению, я увидела там Мисти О'Мэлли, чистящую огромный котел. Ей пришлось взобраться на стул. Я была уверена, что она бы и так справилась, а на стул залезла, чтобы повыпендриваться и лишний раз продемонстрировать, какая она хрупкая.

Я немедленно пожалела, что не настояла на том, чтобы помочь с уборкой. Вечно не знаешь, как поступить. Если бы я вкалывала, а Мисти ничего не делала, я бы, по крайней мере, не чувствовала себя тунеядкой. А теперь, когда Мисти работает, а я гуляю, получается, что я – ленивая и бесполезная тварь.

Итак, я вернулась в столовую, взяла со стола масленку и начала бестолково слоняться с ней по комнате. Один из работавших остановил меня:

– Вам не надо этого делать, – и он осторожно взял из моих рук масленку.

Я торжествовала! Вот тебе. Мисти О'Мэлли!

– Вы в группе Дона, – продолжал мой избавитель.

Интересно, что он имел в виду. Что еще за группа Дона? Что-то вроде группы Джозефины?

– Вам завтра утром накрывать. Надеюсь, вы утром легко встаете. В семь надо начинать.

Подкалывает.

– Ха-ха! – я весело подмигнула ему. – Хорошая шутка.