Книга Подарок богини - Анна Джеймс

— Все очень просто. Я стал агентом, прочитав объявление в лондонской «Таймс».

— Неужели? Звучит интригующе.

— Удивляешься, что такой хороший парень стал заниматься таким грязным делом?

Алекса усмехнулась:

— Тебе кажется, что ты хороший парень?

Марк пропустил мимо ушей эту язвительную реплику. Заложив руки за голову, он в задумчивости произнес:

— В университете я действительно изучал языки — они мне хорошо давались. Причем не только французский и немецкий, но и более экзотические, такие как санскрит, ассирийский и хеттский, на них уже давно не говорят. Для меня это было чем-то вроде игры, тайнописью, которую надо расшифровать.

Алекса с интересом слушала, и Марк, воодушевившись, продолжал:

— А родители ужаснулись моему выбору. Они хотели, чтобы я стал бизнесменом, банкиром или юристом. Вместо этого они получили сына-филолога.

Алекса подумала о том, что у них с Марком много общего — ведь и она не оправдала надежд своих родителей.

— Я брался за разные переводы, но не питал честолюбивых надежд. Порвав со своей девушкой, я попробовал заняться преподаванием, и это занятие показалось мне ужасно скучным. И вот как-то раз я откликнулся на объявление, и меня взяли в агентство. Видимо, я созрел для такой работы, и они поняли это.

— Значит, ты нашел то, что искал?

Марк покачал головой.

— Поначалу я с воодушевлением выполнял все задания, но потом начал понимать, как все обстоит на самом деле. Грязная работенка, мелочные люди, кругом ложь и обман… — Он тяжко вздохнул. — Они не говорят правды даже любимым людям. А это губит отношения. В общем, я так и не нашел то, что искал… — Марк умолк и снова вздохнул.

Какое-то время оба молчали. Наконец Алекса сказала:

— Я тоже не нашла того, что искала. Мы с тобой двое скитальцев, волею обстоятельств оказавшиеся на Кавосе.

Марк встал и протянул ей руку:

— Что ж, будем надеяться, что нам все-таки удастся найти Афродиту.

— Мы приложим для этого все силы, — подхватила Алекса, поднявшись на ноги. — Завтра начнем искать в саду.

— Выходит, мы завтра увидимся? — Марк выпустил ее руку и пристально посмотрел ей в глаза.

Алекса не ответила. Едва заметно улыбнувшись, она повернулась и направилась в свою комнату.

Марк выключил свет. Немного помедлив, он нагнулся, взял с пола бутылку с коньяком и унес ее к себе в комнату.

Марк прилагал отчаянные усилия, пытаясь просунуть лопату под огромный камень. Он понимал, что при раскопках нельзя действовать вслепую, но у него не было выбора. За завтраком Марк долго расспрашивал Алексу — ему казалось, что она могла вспомнить что-то очень важное. Но она ничего не могла сообщить.

— Я всегда считала, что дед, говоря о «секрете», имел в виду секрет счастья, — сказала она.

Но Марк думал иначе. Он полагал, что старик говорил именно о богине, но хотел, чтобы внучка сама обо всем догадалась. Поэтому и спрятал ключ к разгадке, спрятал там, где только Алекса могла отыскать его, — в укромных уголках своей памяти.

Алекса находилась в другом конце сада, но и ей пока ничего не удалось найти, и она уже начинала отчаиваться. К тому же их отношения по-прежнему оставались натянутыми, и это очень ее угнетало. Что же касается Уитфилдов, то Марк кое-что узнал о них на Родосе, и его рассказ ошеломил Алексу. Сначала она не хотела верить, но потом поняла, что Марку нет смысла лгать. Одобрив его план, Алекса согласилась помочь ему.

Марк понял, что их раскопки ничего не дадут, и отбросил лопату. Он хотел окликнуть Алексу, но тут вдруг услышал знакомые голоса. Марк тотчас же направился к дому — они с Алексой уже подготовились к встрече.

— О… Эверетт! — изумился Тони. Шарлотта же промолчала.

— Доброе утро, — кивнул Марк. — Чем могу помочь?

— Мы заглянули проведать Алексу, — сказал Тони. — Как она?

Шарлотта по-прежнему молчала.

— Не очень-то хорошо, — ответил Марк. — К сожалению, она заболела.

Тони нахмурился:

— Она действительно заболела?

Марк взглянул ему в глаза:

— Да, действительно. У нее поднялась температура, поэтому я привел ее тетушку. Она до сих пор здесь. И еще пришла ее кузина. Вся семья собралась, чтобы ухаживать за ней.

— О Господи, это ужасно! — Шарлотта всплеснула руками. — А мы можем помочь? Можно ее увидеть?

Марк привалился плечом к двери; было очевидно, что он не намерен впускать гостей.

— Думаю, вы ничем не сможете помочь. Должен заметить, что я и сам еще не видел ее сегодня. Родственники сказали, что ей нужен полный покой, и я не могу с ними спорить. Может, рискнете войти? — Марк выразительно взглянул на Тони.

У Шарлотты вырвался нервный смешок:

— Нет-нет, мы будем только мешать.

— Но мы зайдем завтра, — сказал Тони. — Передай это Алексе и скажи, что мы за нее беспокоимся.

— Непременно передам, — кивнул Марк.

Тони взял Шарлотту за руку, и они направились к калитке. Марк немного подождал, потом вернулся в сад и подошел к Алексе.

— Все в порядке. Они ушли.

— Они поверили твоей истории?

— Сомневаюсь. Но думаю, они вряд ли решатся на еще один ночной рейд.

— Ты уверен, что это они организовали кражу со взломом?

— Абсолютно уверен.

— А я все-таки не могу поверить. Вроде бы такие милые люди…

— Судя по всему, они знают об Афродите, — продолжил Марк. — Мне из Лондона сообщили, что женщина, похожая по описанию на Шарлотту, работала у сэра Уильяма в Британском музее. Недавно она уволилась, и в Англии ее нет.

— Думаешь, они действительно собираются похитить богиню?

Марк пожал плечами.

— Афродита отлита из золота. Представь, сколько за нее дадут. Скоро я получу дополнительные сведения об этих двоих, а пока надо держаться от них подальше.

— Да, конечно… — кивнула Алекса. — Ох, я так устала… Давай пообедаем здесь, в саду.

Марк молча кивнул, и они отправились на кухню. Вернувшись в сад, расположились под деревом.

— Я, наверное, не смогла бы сейчас приготовить обед, — сказала Алекса, потянувшись к ложке.

— К счастью, твоя тетушка своей огромной кастрюлей супа спасла нас.

— Да, спасла. И еще она обещала подтвердить историю о моей болезни, если Уитфилды спросят обо мне.

— Жаль, что ей ничего не известно об Афродите.

— Очень жаль, — вздохнула Алекса. — Но она действительно ничего не знает, А я так устала, что ни о чем, кроме сна, не могу думать.