Книга Ход свиньей - Александр Андрюхин

Англичанин обнимает ее, целует в губы, и сквозь ресницы девушка снова с тревогой всматривается в мужчину: черные кудри с легкой сединой, высокий обветренный лоб, накрахмаленный воротничок, выглядывающий из-под жесткой куртки. Он шепчет ей что-то по-английски, и она понимает. Он нежно стаскивает с нее батистовую кофточку, и ей это нравится. Он целует ей шею, грудь, живот; он осыпает ее поцелуями с головы до пят и снова шепчет что-то бесконечно-нежное. Девушка понимает, что хочет сказать моряк, что не вдыхал более душистого запаха, чем от ее тела, что умирает от ее хмельных губ, солнечных плеч, сахарных бедер. Но особенно его сводит с ума эта восхитительная кофейная родинка на ее животе. Она перебирает пальцами его шевелюру и не отрывает взора от его сияющих глаз. Она давно желала этого, еще чумазой босоногой девчонкой она всеми ночами вымаливала у господа бога, чтобы англичанин не утонул, прежде чем она ему отдастся.

Именно на этом фрагменте Инга проснулась. Она еще была полна ночной истомы, еще чувствовала на теле огненные поцелуи англосакса, и вдруг такая грубая действительность — проклятый серый потолок над головой, все те же тяжелые низкие тучи за окном.

Чтобы продолжить видение, страдалица принялась поглаживать те места, в которые ее только что целовал англичанин, и вдруг нащупала слева от пупка мягкую мушку величиной с булавочную головку. Пинком отбросив одеяло, девушка взглянула на живот и испуганно воскликнула:

— Юлька! Родинка проявилась!

Юлька что-то недовольно проворчала с дивана и повернулась на другой бок. Потом за чаем, щелкая зубами, Инга все допытывалась от подруги, как от служительницы храма, мол, чем она объяснит такое явление, как появление никогда не существовавший родинки?

Юлька хмурилась, нехотя жевала бутерброд с сыром и отвечала, что если завтра не вернутся муж с сыном, то она, как бывшая жрица, имеет полное право сдохнуть от тоски.

11

После разговора с вдовой следователь вызвал к себе задержанного Ягуткина. Ему Батурин задал единственный вопрос: знал ли он, что Воронович симулировал болезнь? Вместо ответа Евгений Зиновьевич вытаращил глаза. Было видно, что подозреваемый не только этого не знал, но и предположить не мог, что на свете может такое твориться.

— Почему же мне Римма ничего не сказала? — пробормотал он растерянно. — Тогда бы все могло быть по-другому…

Что именно могло быть по-другому, Анатолий Семенович уточнять не стал. Ему было достаточно того, что на задержанного эта новость произвела колоссальное впечатление.

«Действительно, почему Римма Герасимовна утаила от любовника такой важный факт? — подумал следователь. — Только потому, что Ягуткин мог убить Вороновича за такую подлость? Нет, это не ответ. Наоборот, Ягуткин мог убить его от отчаяния, видя, что болезнь не прогрессирует. Но Римма Герасимовна не только не успокаивает возлюбленного, а напротив — подогревает его отчаяние».

Поразмыслив над этим, Батурин решил отправиться в редакцию. Прежде всего нужно было разобраться с отпечатками. К этому времени Игошин уже снял «пальчики» почти со всех сотрудников журнала, включая главного редактора. Отпечатки в кабинете завотделом поэзии были явно посторонние.

Прикатив в редакцию, полковник первым делом насел на вахтера. Вахтер долго уходил от разговора, клянясь и божась, что в то утро, несмотря на открытую дверь, ни одна мышь не проскользнула мимо его каптерки.

— Откуда такая уверенность? — нахмурился Батурин. — Вы же сами сказали, что не слышали шагов девушки, а слышали только, как хлопнула входная дверь.

— В ту минуту у меня закипал чайник, — пояснил вахтер, — поэтому я не слышал ее шагов. А вообще слух у меня стопроцентный. Я ощущаю малейший шорох…

Сторож неожиданно замолк и как-то очень тяжело задумался. Следователь почувствовал, что вахтеру вспомнилось что-то необычайно важное. И он не ошибся.

— Знаете, — произнес сторож с китайским прищуром, — я только сейчас сообразил… но я не уверен, что это мне не показалось…

— Ну! — нетерпеливо подбодрил следователь.

— Около семи утра я проходил по второму этажу, и вдруг мне показалось, что в кабинете Натана Сигизмундовича кто-то набирает номер. Я подошел, дернул дверь. Она была запертой. Я прислушался — тихо. Ну, думаю, померещилось. И пошел к себе.

Батурин переменился в лице.

— Что же вы сразу об этом не сказали? Эх… — покачал головой полковник. — Ключ от его кабинета пропадал?

— Откуда вы знаете? — вытаращил глаза вахтер. — Месяц назад с гвоздика действительно исчез ключ от его кабинета. А через два дня появился снова.

Следователь снял со стены бронзовый ключ с номером тринадцать и погрузился в его изучение. Вахтер с любопытством наблюдал.

— Я слышал, что это не самоубийство, а убийство, — наконец произнес он полушепотом.

— От кого слышали? — сощурился полковник, соображая, что информация могла исходить только от двух особ: либо от Риммы Герасимовны, либо от Инги. Но Римма Герасимовна в редакции никого не знает, а у девушки вряд ли было время распространяться на эту тему. Впрочем, она перекинулась парой слов с Гогиным.

— Все говорят, — неопределенно ответил сторож.

В ту минуту Батурин мог поклясться, что сторож знает больше, чем говорит. Это отметило подсознание, но его мысли были заняты другим. Через окно, только через окно мог проникнуть преступник. Он влез в его кабинет задолго до прихода Вороновича. Ключ у него уже был. Убийца отпер кабинет, втащил стол… Хотя нет! Сначала, наверное, позвонил…

— Вспомните: в то утро, когда вы подошли к кабинету Вороновича, стол стоял на месте?

— А где же он мог еще стоять? — искренне удивился вахтер. — Хотя… может быть, я не заметил. Да нет! Точно стоял. Иначе мой глаз бы отметил, что в коридоре что-то не так.

Так оно и есть! Убийца действительно звонил, потом, дождавшись, когда сторож спустится к себе в каптерку, открыл изнутри дверь, втащил в кабинет стол и снова заперся на ключ.

— И еще такой вопрос: Аронович часто запирался изнутри?

— Раньше часто, — ответил вахтер. — Но в последние два года он перестал водить в редакцию поэтесс. Так что запираться больше не было необходимости. Вы думаете, преступник забрался через окно?

Полковник внимательно посмотрел на вахтера и не ответил. «Однако проницательные охранники работают в редакциях», — подумал он.

— Пойдемте посмотрим, можно ли со двора забраться в кабинет Вороновича.

— Да запроста! У него под окном пристройка к подвалу…

В общем эта поездка в журнал ничего принципиально нового для следствия не открыла, если не считать предположения, что убийца не был штатным сотрудником журнала, но, вероятно, имел к нему какое-то косвенное отношение. Во всяком случае, был в нем частым гостем. Чужой бы не смог незаметно спереть со стены ключ из каптерки вахтера, а затем повесить его на место. Однако по возвращении в контору водитель неожиданно брякнул своему засыпающему шефу: