Книга Мой милый плут - Элис Дункан

– Ну да. Тетушка Айви всегда говорит, что джентльмена нужно кормить часто и вкусно.

– Вот как?

Чарли мысленно припомнил все, что успел съесть за один только сегодняшний день. Набиралось немало: плотный завтрак, обильный обед да еще пара горячих булочек на конюшне. Так им с Лестером и растолстеть недолго.

– Тетушка Айви хорошо знает, что именно нужно джентльмену, – уверенно заявила Одри.

Чарли покосился на нее, надеясь, что она шутит, но не нашел и намека на улыбку. Тогда, немного рассердившись, он спросил:

– В таком случае надо полагать, что у вашей тетушки богатый опыт в обращении с мужчинами?

– Как не стыдно, Чарли Уайлд! Моя тетушка Айви – девица, и чиста, как первый снег!

Чарли слегка сконфузился, но тем не менее решил держаться до конца:

– Но вы же сами сказали, что ей хорошо известно о том, что на самом деле нужно мужчине.

– Не мужчине, а джентльмену, Чарли! Это большая разница.

Щеки Одри слегка порозовели, но Чарли был уверен, что она, несмотря ни на что, не сердится на него.

– Я не хотел сказать ничего обидного ни для вас, ни для вашей тетушки, мисс Адриенна, – поспешил сгладить неловкость Чарли. – Просто я… я не совсем понимаю разницу между мужчиной и джентльменом.

Одри хихикнула так, словно он рассказал ей какой-то ужасно смешной анекдот.

– Не надо, Чарли, – сказала она. – Вы так здорово умеете притворяться – ведь я чуть было не подумала, что вы это всерьез!

Логика, которой руководствовалась Одри, была неподвластна разуму Чарли. Нет, он определенно не поспевал за мыслями мисс Адриенны Хьюлетт.

Вот и сейчас: ну что смешного он сказал? Да ничего! И при этом он вовсе не шутил!

– Знаете, Чарли, – продолжила Одри уже серьезно, – тетушка Айви рассказала мне обо всем, что должна делать настоящая леди из Джорджии для того, чтобы угодить джентльмену. Так что в теории я сильна. Осталось только найти теперь настоящего джентльмена, на котором можно будет попрактиковаться. Пока что мне такие не встречались.

Она многозначительно посмотрела на Чарли. Тот понял ее взгляд и осторожно сказал:

– Но… Но я не уверен в том, что я – подходящий объект для ваших практических занятий.

– Как только у вас язык поворачивается говорить такое, Чарли Уайлд! – возмущенно откликнулась Одри. – Вы – настоящий джентльмен, Чарли, хотите вы признаться в этом или нет.

Тут способность Чарли поспевать за мыслями мисс Адриенны совсем исчерпала себя, и он впал в молчаливое изумление. О чем говорить дальше, Чарли совсем уже не представлял. На его счастье, они почти подошли к дому, и Одри наконец отпустила его руку.

Слава богу. Неизвестно, смог ли бы он оставаться в глазах Одри джентльменом, пробудь он с нею наедине еще минут десять. Желание поцеловать Одри становилось совершенно невыносимым всякий раз, когда Чарли оказывался рядом с нею.

Ужин, по понятиям Чарли, можно было бы назвать просто роскошным, если бы не Лестер. Он сидел с таким пришибленным видом, так торопливо ел, не поднимая головы от тарелки, что сердце Чарли разрывалось от жалости. Бедняга Лестер был ужасно похож сейчас на голодного койота. Казалось, еще немного, и он завоет, задрав к потолку свою лохматую голову. И это несмотря на то, что за столом в основном щебетала не Айви, а Одри, что же касается тетушки, то та сидела с непроницаемым лицом и, надо полагать, почти ничего не улавливала из разговора, потому что по-прежнему не желала воспользоваться своим слуховым рожком.

Итак, за ужином солировала Одри. Она то прикасалась к руке Чарли, называя его прекрасным музыкантом и истинным джентльменом – воспитанным и галантным, то – изредка – пыталась что-нибудь прокричать для тетушки Айви. Не забывала Одри и про Лестера, которого называла лучшим баритонистом и добрейшим человеком.

Чарли вскоре перестал вслушиваться в речи Одри, позволив им журчать самостоятельно, не задевая его сознания, но даже и при этом среди тысяч произнесенных Один слов ему удалось пару раз выхватить словечко “рыцари”, явно обращенное к ним с Лестером.

Когда же ужин подошел к концу, Чарли, решив избавить беднягу Лестера от дамского общества, потащил его за руку из комнаты, но тот словно приклеился к своему стулу.

“Уж не спятил ли он?» – с тревогой подумал Чарли и прошептал, наклонившись поближе к Лестеру:

– Пойдем, старина.

Какое-то время Лестер сидел неподвижно, и Чарли задался вопросом – услышал ли его старый друг. Затем он едва не свалился со стула, потому что старый друг отрицательно покачал головой и продолжал сидеть, напряженно глядя перед собой. Теперь он больше не напоминал Чарли койота. Скорее уж – спаниеля, учуявшего утку в камышах.

Скверное дело.

Чарли подсел поближе к Лестеру, положил руку ему на плечо и еще раз повторил:

– Пойдем, Лестер. Все будет хорошо, вот увидишь.

Лестер снова отрицательно качнул головой. Он не отрываясь смотрел на женщин, начавших убирать со стола. Затем губы его дрогнули, и с них слетело одно загадочное и оттого пугающее слово:

– Айви.

Чарли недоуменно нахмурился, и вдруг в его голове зародилась мысль – но такая дикая, что он поспешил прогнать ее прочь. Он гнал эту мысль, но она продолжала гудеть и звенеть у него в мозгу, словно идущий на всех парах паровоз.

Наконец Чарли удалось немного успокоиться, и он нашел в себе силы проверить свою догадку:

– Лестер, скажи… Ты в самом деле хочешь остаться с Айви?

Лестер моментально покраснел, потупил взгляд и смущенно, но решительно кивнул.

Чарли уронил свою руку с плеча Лестера и всем телом подался назад – так, словно наткнулся на раскаленную сковородку.

– Боже всемогущий, – прошептал он.

Затем Чарли осуждающе покосился на женщин. Черт побери, ну и штучки эти леди Хьюлетт!

Нет, этого Чарли вынести просто не мог. Он схватил свой корнет и бросился прочь из дома.

Ноги сами привели его в сад, под яблони.

Боже мой! Лестер. И Айви. Это ужасно. Чарли уселся под яблоней, положил подбородок на колени и обхватил голову руками. Корнет выскользнул из его пальцев.

Чарли уставился в вечереющее небо, и ему хотелось завыть.

Лестер и Айви – муж и жена. О господи! Сквозь ветви деревьев он видел небо, окрашенное красными, оранжевыми и желтыми отблесками садящегося солнца. Картина, что и говорить, была величественной и не могла не взволновать сердце любого человека, особенно если этот человек – артист, художник по призванию. Особенный аромат – аромат весны, просыпающейся природы – будоражил все чувства. Скоро, очень скоро эта пустыня превратится, пусть и на короткое время, в цветущий край.