Книга Научи меня любить - Ольга Егорова

— Завтра после обеда.

«Завтра после обеда» показалось ей настолько далеким, почти несбыточным, что она чуть не застонала от отчаяния.

— А пораньше нельзя?

— Нельзя. Курьер у нас после часа…

— Что ж, — согласилась Ирина, — хорошо. Записывайте адрес.

Парень записал адрес в блокноте.

— Мы вам заодно и распечатку ассортимента принесем. У нас большой выбор…

— Более тысячи наименований, это я уже усвоила, — улыбнулась она. — А классика у вас есть?

— Есть, — оживился парень, — Бетховен, Моцарт, Гайдн, Равель… Что вас интересует? Может быть, Шуберт?

— Да, пожалуй… Шуберта тоже можно…

Он снова достал блокнот, поскрипел ручкой и снова спросил:

— А русские романсы не хотите? Хворостовский…

— Ладно, давайте Хворостовского, — Ирина махнула рукой. — И достаточно, пожалуй. Вы только, главное, «Осколок Луны» не забудьте…

— Нет-нет, — пообещал «пират» и напомнил: — Завтра после обеда…

На этом они расстались. Парень вернулся к киоску поджидать потенциальных покупателей, Ирина пошла своей дорогой.

— «Но все равно, я тебе желаю счастья», — донеслось ей вслед.

— «Нам незачем больше встречаться», — подпела она тихонько, чувствуя, что на душе стало немного легче.

Глава 20

Дома ее встретила мама и теплый аромат жареной картошки с грибами. Любимый аромат, который в этот вечер почему-то не вызывал никаких эмоций. Ирина прошла в комнату и опустилась на диван.

— Мама, я ужинать не буду.

— Что так?

— Не хочется… И потом, знаешь, у меня сегодня свидание. Я буду ужинать в ресторане.

— С Андреем? — уточнила Римма Михайловна, внимательно вглядываясь в лицо дочери.

— А почему ты спрашиваешь?

— Не знаю… Просто мне показалось, как будто ты сегодня какая-то другая.

— Интересно, — улыбнулась Ирина, — и что же во мне изменилось? Те же руки, те же ноги, та же голова.

— Глаза другие, — серьезно ответила Римма Михайловна, не отрывая взгляда.

— Те же самые глаза, — отмахнулась Ирина. — Но, в принципе, ты права. Ужинать я буду не с Андреем. С Андреем я больше ужинать не буду. Никогда.

— Снова поссорились? — огорчилась Римма Михайловна и присела рядом, на краешек дивана, заботливо коснувшись рукой Ирининого плеча.

— Нет, не поссорились. Ссориться мы, кстати, тоже больше не будем. Никогда. Я просто решила поставить точку. Решила наконец…

— Вот как… А он — знает?

— Ой, мама! — Ирина незаметно стряхнула руку матери с плеча. — Ну что ты переживаешь, разберемся мы как-нибудь!

— Боюсь, — после недолгого молчания тихо сказала мать, — что слишком тяжелый тебе предстоит разговор. Он тебя, Ирина, просто так не отпустит.

— Что значит — просто так? Выкуп, что ли, потребует?

— Смеешься… А в глазах — тоска непроглядная. Я же вижу, Ирочка.

— И это — пройдет, — отмахнулась Ирина. — Все проходит, мама. Все рано или поздно забывается. Ты же знаешь, по собственному опыту.

— Послушай, но почему ты вдруг решила с ним расстаться?

— Вдруг? — переспросила Ирина. — Не шути мама, я три года собиралась. Давно уже пора было…

— И все-таки, что-то тебя подтолкнуло. Просто так ты бы еще тридцать три года собиралась…

— Возможно. Но это не имеет никакого значения. И не смотри на меня такими печальными глазами, мама! У меня все замечательно. У меня, между прочим, сегодня свидание, с очаровательным молодым человеком.

— Вот как? — почти равнодушно ответила Римма Михайловна. — И именно поэтому у тебя такой вид, словно ты сейчас расплачешься, да?

— Я не расплачусь! — упрямо отмахнулась Ирина, почувствовав внезапно, как подкатил к горлу ком, как сдавило в груди, как уже начали опускать вниз уголки губ… С трудом сдержалась, взяла себя в руки и снова повторила: — Не расплачусь.

Поднялась с дивана, вышла из комнаты, рассеяно остановилась в прихожей, с трудом пытаясь сообразить, что ей, собственно, нужно делать. «Ах да, у меня же свидание. Мне нужно собраться, привести себя в порядок, принять душ, платье выбрать для ресторана. Да, конечно…»

Переодевшись у себя в комнате, она проскользнула в ванную мимо матери, которая так и продолжала сидеть все на том же краешке дивана, о чем-то глубоко задумавшись.

Привычные действия Ирина совершала механически, чувствуя, что для нее абсолютно не важно, как она будет выглядеть. Будут ли уложены волосы, будет ли соответствовать помада цвету одежды и каким он, собственно, будет, цвет ее одежды. Она понимала, что вообще не хочет никуда идти. Не нужно ей это свидание, этот ужин в ресторане. Стало жаль Игоря, который так обрадовался ее согласию. Но еще больше стало вдруг жаль себя. Жизнь показалась окончательно не сложившейся, а все вокруг — абсолютно бессмысленным, ненужным, никчемным.

Замотав голову полотенцем, она вышла из ванной. Прошла на кухню, опустилась на табуретку и стала смотреть в окно, почти не замечая того, что видит. Просто сидела и смотрела в одну точку, как и в течение почти всего рабочего дня. И снова раздумывала, пыталась понять, отчего так несправедлива бывает порой судьба. Зачем, для чего она вообще встретила этого человека, зачем она узнала о том, что он ей так необходим, если им было суждено сразу же расстаться? Ведь жила себе спокойно раньше и не знала. Понятия не имела о том, что, оказывается, есть он на свете, ходит по земле, пишет свою музыку. Целых двадцать восемь лет жила и не знала о том, что он ей так нужен. Что без него она, оказывается, и не жила… Теперь узнала. Зачем?!

В этот момент зазвонил телефон.

Она даже вздрогнула, услышав этот звонок, сразу догадавшись, что это Андрей. «Боже мой, нет. Я не готова еще к этому разговору. Не сегодня, по крайней мере, не сейчас. Сейчас я просто не знаю, что ему сказать. Если сейчас — мы просто снова поругаемся, банально поругаемся — и все!»

— Мама! — крикнула она. — Мама, возьми, пожалуйста, трубку, и скажи, что меня нет дома! Пожалуйста, прошу тебя!

Римма Михайловна торопливо подошла к телефону, бросила на Ирину укоризненный взгляд и сняла трубку. Сказала «алло» и почему-то замолчала, глядя на дочь с возрастающим недоумением.

— Что там? — нетерпеливо прошептала Ирина, почувствовав, что происходит что-то непонятное.

— Не знаю, — приглушенным голосом проговорила мать, отодвинув в строну трубку.

— Ну кто там? Кто?

Римма Михайловна протянула трубку Ирине и, пожав плечами, ответила:

— Эдит Пиаф, кажется…

— Что?!