Книга Шерлок Холмс. "Исчезновение лорда Донерли" и другие новые приключения - Н. М. Скотт

– Мне известно только, что он погиб при загадочных обстоятельствах, но преступника еще предстоит отыскать.

– Верно! – Холмс убрал скрипку в футляр. – Что ж, видал я и не такие погоды. Закутайтесь плотнее, доктор Ватсон, и едем.

На кладбище мы прибыли в начале двенадцатого. При подъеме в гору пришлось объезжать лежащий на боку двухколесный экипаж – авария случилась из-за гололедицы. К счастью, ни лошадь, ни ее владелец не пострадали, лишь человек, которому довелось в этот момент проходить мимо, набросился на возницу с руганью.

Миновав ворота кладбища, наш кеб покатил по обледенелой аллее меж бесконечных рядов могильных камней и склепов. Вскоре мы выехали к более открытому участку на возвышенности, по границе которого росли деревья. Из земли торчали металлические столбики и таблички в виде ромбов с проставленными на них цифрами. Здесь мы увидели разрытую могилу и нетесаный гроб с косо лежащей крышкой.

– Римские цифры, наверное, означают дату захоронения? – спросил Холмс, шедший впереди.

– Да. Тут ведь бедняки похоронены! – воскликнул инспектор, силясь перекричать ветер. – Преступники выбирают могилы детей, умерших от недавней эпидемии лихорадки в работных домах.

Холмс присел на корточки и стал тыкать глину своей длинной тростью. Снега хоть и не было, но встречный ветер свирепо бил в лицо и пробирал до костей.

– В земле ни одной колеи, – заметил он. – То есть ни телега, ни тачка, ни повозка здесь не проезжали. Однако благодаря тому, что ночью ударил мороз, мы имеем пару четких следов! Ага! Это мужские следы.

– С чего вы взяли, что следы принадлежат мужчине, Холмс? – поинтересовался я.

– Мой дорогой Ватсон, я обнаружил также окурок гаванской сигары превосходного качества. А что до следов, то могу вам сказать, что оставивший их носит туфли примерно седьмого размера, купленные у Лобб са на Риджент-стрит. Большую часть времени он, похоже, простоял на месте.

– Поразительно!

– А второй мужчина – ибо их было двое – в это время работал. Судя по следам, он крепко сбит и кривоног. Впрочем, не стоит забывать, что это всего лишь предположение! А сейчас я предлагаю поехать в «Симпсонз» и сменить обстановку. Там удобнее обдумывать эту проблему – в тепле, под ростбиф и бургундское! А здесь нам пока больше нечего делать. Инспектор, я вам телеграфирую.

Далее нас ждала еще более необыкновенная обстановка, так как после обеда мы отправились в великолепный Сент-Джеймс-Холл, чтобы услышать волнующую музыку скрипичного концерта Бетховена. В продолжение первой части Холмс сидел, закрыв глаза и соединив кончики пальцев, с безмятежной улыбкой на губах, но затем вдруг тронул меня за плечо, показывая, что мы должны срочно уходить.

– Ватсон! Домой, быстрее! – горячо зашептал он. – Хватайте шляпу, шарф – и бежим! Пусть на нас смотрят, не обращайте внимания!

Импульсивная натура моего друга вкупе с его деловой энергией и решительностью давно перестали удивлять меня. Выйдя на улицу, мы вскочили в кеб и велели извозчику гнать на Бейкер-стрит. Там в более способствующей размышлению обстановке Холмс свалился с трубкой в кресло и добрую четверть часа пускал дым в потолок.

– Кстати, Ватсон, вы помните недавнее ограбление банка «Джеррардс» в Найтсбридже? – спросил он после долгого молчания, сонно глядя на меня сквозь густую дымку едких табачных испарений.

– Конечно. Там еще вскрыли все сейфы.

– А в сейфах хранились бриллианты от Де Бирс на сумму примерно восемьдесят тысяч фунтов стерлингов.

– И несмотря на большое вознаграждение, обещанное компанией за поимку преступников, их до сих пор не нашли.

– Это были настоящие мастера своего дела. Судя по почерку, я бы сказал, что иностранцы. Например, братья Камбьере, Антуан и Жан-Клод.

– Помнится, прошлогоднее ограбление Парижского банка также приписывали им.

– Так, а еще какое имя всплывало в связи с этим ограблением?

– Господи, Холмс! Конечно, доктор Редьярд Файербрейс, убитый врач, о котором мы уже говорили!

– Совершенно верно, Ватсон! Дом нашего доброго доктора в Найтсбридже находится в двух шагах от банка «Джеррардс». Стоит предположить, что план операции был разработан у него на квартире. После ограбления французы наверняка отправились на поезде в Дувр, чтобы оттуда плыть морем на континент. Но предположим, что возникли осложнения, задержавшие джентльменов у нас в стране.

– Понимаю, куда вы клоните, Холмс. По-вашему, именно эти осложнения привели к смерти доктора Файербрейса?

– Браво, мой дорогой! – Холмс отложил трубку и на мгновение закрыл глаза.

– И куда это нас ведет? – спросил я, едва сдерживая возбуждение.

– В работный дом, конечно!

И не успел я ничего ответить, как Холмс вскочил и раздвинул шторы – за окном кружились крупные хлопья снега. На подоконнике собрался порядочный сугроб.

Так началась наша экспедиция в работные дома южного Лондона. Дело продвигалось туго, ибо при всей своей дипломатичности Холмс нередко сталкивался с полным равнодушием или откровенным хамством.

Распорядителями в этих заведениях для бедноты отчего-то чаще всего были выходцы с Балкан. Они отказывались с нами разговаривать, скрываясь в своих грязных каморках. Долго ли, коротко ли, мы очутились в Стритэме. У ворот нас встретил старый кривоногий мошенник по имени Луббок. Газовый рожок, что тускло мерцал у него над головой, делал его похожим на длиннолицее привидение в поношенном сюртуке, шарфе и теплых рукавицах.

Увидев нас, он задумчиво поскреб бороду и дрожащей рукой указал на сторожку неподалеку от входа.

– Идемте, что ли… Вы, никак, инспекция? Насчет побитых окон в палате у сумасшедших или насчет сточных канав?

Холмс достал из кармана блестящий соверен и показал его старому бродяге:

– Нет, мы поговорить.

Луббок, мигом оживившись, выхватил у него монету и внимательно уставился на нас.

– Помните, к вам недавно приходил джентльмен, интересовался детьми в вашем заведении? – наобум спросил Холмс.

– Нет, сэр, таких не припомню! Только гробовщик приходил да наш врач, доктор Саймс. У нас тут недавно от холеры много народу преставилось, особенно детей. Кто-то, может, уверен, что канавы виноваты, но я вам вот что скажу: нечестивцы, безбожники и лентяи они все. В Библии говорится, что праздность – это смертный грех. И кто не выполняет дневную норму работы, тот заслуживает смерти.

Смешно было слышать такие речи от человека, который, наверное, не знал работы тяжелее, чем подносить к губам кувшин с джином. Мы уже повернулись, чтобы уйти, но Луббок вдруг схватил Холмса за рукав:

– Подождите… Был тут один матрос из Восточной Индии, неделю назад. Мы с ним выкурили по трубочке.

– Что его интересовало? – спросил Холмс, кутаясь в шарф и топая ногами, ибо мороз крепчал. За время нашей беседы температура опустилась еще на пару градусов.