Книга Ночные сестры - Валентин Черных

— Лучше заместителем. А ты его здорово напугал. Только зачем все это?

— В целях справедливости. А что замом, это разумно. Главный врач — номенклатура, много согласований. Беготни по начальству. Считай, что операция по внедрению тебя в заместители главного врача уже началась. А про тебя знаешь, что я вспомнил? Ты ведь та самая, с Каширки, я тогда поразился: какая высокая и рыжая!

Ларисино лицо осталось непроницаемым. Кажется, пациент Шнек опять начал заговариваться.

— Крашеная, наверное?

— Нет, крашеной была подруга. Полненькая такая брюнеточка, с сиськами. На нее еще Пашка глаз положил. А у той… — Кирилл тоже сел на кровать, рядом с Ларисой. Взгляд у него сделался отсутствующим. — А у той родинка была. На левой груди, звездочкой, возле самого соска.

— Нет у меня родинки. Показать?

И Лариса начала медленно расстегивать халат.

— Не надо. — Кирилл остановил ее руки. — А то меня постигнет разочарование.

Лариса улыбнулась.

— Все очаровываются, а почему ты должен разочароваться? Смотри.

Кирилл покачал головой, сам застегнул верхние пуговицы Ларисиного халата.

— Пока не надо. Подожди, а вдруг я что-нибудь еще вспомню…

— А может, та твоя рыжая никого не убивала?

— Тогда не убивала. Потом. Нескольких девчонок подозревали, а рыжую особенно, но она исчезла.

— Может, ее тоже убили?

— Нет. Она исчезла. А потом в городе случайно кого-то из девчонок встретил. Сказали, что рыжая замуж вышла. Это радует.

— Ну, видишь, как все хорошо закончилось. — Лариса почти по-матерински погладила Кирилла по голове. — Завтра тебя повезут на томограф. А сегодня не мотался бы ты со своими глупостями в поселок. Местных не переделаешь. Как все должно случиться, так и будет. Это я уже поняла.

— Пессимизм твой, рыжая, мне непонятен. У тебя-то все классно, как я понимаю. Вон, капитан, говорят, приехал к тебе.

— Приехал, — как-то неопределенно подтвердила Лариса.

— А я, может, и не совсем в форме, но в поселок поеду. Искусство требует жертв.

По случаю визита московского олигарха Серафима затребовала новый халат. Правда, поверх халата накинула своего «любовничка», потому что мерзла и в самые жаркие дни лета.

Люба, нарядно одетая, порозовевшая от волнения, накрывала на стол. С самого утра обе жили в режиме напряженного ожидания. Каждые пять минут Люба подбегала к окошку посмотреть, не едет ли Тимур.

— А ну как сегодня не приедет? — Серафима поправила загнувшийся край туго накрахмаленной скатерти.

— Приедет, сегодня его день. Этот не пропустит, — Люба посмотрела на свет и протерла очередную рюмку. — Лишь бы не сдрейфил и не убежал.

Наконец послышался гул автомобильного мотора. Люба опять подскочила к окошку. Теперь это был Тимур. На улице он исправно выполнил свой ритуальный номер с развязавшимся шнурком. Потом хлопнула калитка, потом входная дверь.

— Здравствуйте, девочки! Опа-на! По какому случаю такой королевский прием? Ждем кого-то?

Серафима молчала, глядя в телевизор, а Люба быстро ответила:

— Так тебя и ждем.

— Вот и правильно. — Тимур подмигнул Любе, потер руки. — Сейчас бабульку отнесем на свежий воздух!

Люба быстро встала между ним и Серафимой.

— Подожди. Разговор есть.

Серафима из-за Любиной спины показала Тимуру тощий кукиш.

— При свидетелях? — в голосе жениха послышались раздраженные нотки.

Люба еще сильнее заволновалась. Принялась быстро, скороговоркой объяснять:

— Не мой разговор, а к тебе разговор одного важного человека. Он сейчас отдыхает в нашем санатории. Даже не разговор, а предложение по бизнесу. Он помощник советника Президента РФ.

— А мне ничего от президента РФ не надо, — Тимур развалился на стуле.

— Может, этот человек поможет тебе с кредитом на новую машину. Сейчас он зайдет к нам. Но я тебя должна предупредить. Он побывал в аварии, и у него появились «сцепленные признаки». Он что думает, то и говорит. Он не может отделить, что прилично говорить, а что неприлично.

— Это как?

— Он увидел Веру и говорит: «Какая замечательная грудь! Хочу потрогать!»

— А что Вера?

— Говорит: «Потрогай!» Он же больной! Так что ты не обижайся, если он скажет, чего говорить не положено.

— Это тот самый, который в Москву тебя сманивал?

Люба ответить не успела. В дверях стоял Кирилл.

— Вероятно, тот самый. — Кирилл прошел в комнату. Бросил кожаную папку для документов на диван. Снял пиджак безупречного кроя, повесил его на спинку стула. Поправил узел фирменного галстука. Представился: — Шнек Кирилл Иванович.

Тимур медленно встал. И тут же сел. Кириллу Тимур едва доставал до плеча. Да и замасленная его маечка рядом с белоснежной рубашкой Кирилла выглядела совсем скверно.

— Рахматулин Тимур.

Серафима срочно нацепила на нос очки. Ей хотелось получше рассмотреть знатного московского гостя. Кирилл подошел к Серафиме, поздоровался с ней за руку. Потом оглянулся по сторонам. Взгляд его сделался отрешенным.

— Чего она в нем нашла? — ровным счетом ни к кому не обращаясь, поинтересовался Кирилл. — Ни кожи ни рожи. И криволапенький к тому же. А она красавица, умница, спортсменка! Каким видом спорта занимается, я не знаю, надо спросить, когда останемся наедине.

Люба испуганно посмотрела на побагровевшего Тимура, быстро сказала:

— Прошу всех к столу!

Кинулась к холодильнику, достала водку, закуски. Из кухни бегом принесла кастрюлю с дымящейся картошкой.

Кирилл ловко, по-хозяйски, откупорил бутылку. Разлил водку по рюмкам.

— За дам! — поднял он первый тост и быстро выпил. Люба, испуганно переводя глаза с Кирилла на Тимура и обратно, только пригубила. Серафима тоже только пригубила. На Тимура она и вовсе не смотрела. А смотрела исключительно на завораживающего своей столичной элегантностью гостя.

Тимур к рюмке даже не притронулся. Мотивировал просто:

— Я за рулем.

Кирилл понимающе кивнул и озвучил второй тост:

— За родителей! — снова выпил.

Люба с Серафимой пригубили. Тимур к рюмке опять не притронулся.

Люба стала поспешно накладывать на тарелку Кирилла картошку, маринованные грибочки, салат. Но, кажется, закуска в планы Кирилла сегодня не входила. Он провозгласил следующий тост:

— За присутствующих!

А спустя минуту:

— За тех, кто в море!

Люба не выдержала: