Книга Цветы осени - Ариэль Бюто

Когда доктор Февершон наконец отпустил меня, он счел нужным извиниться, и я почувствовала себя уязвленной. Он невозмутимо проводил меня до маминой палаты, и я почти пожалела, что не заставила его окончательно потерять голову. Мне хотелось, чтобы он находил меня красивой и попросил о свидании. Мысль о тайной связи возбуждала. Скажу сразу — я не испытывала к этому человеку никаких чувств, но была готова на любое приключение, лишь бы взбаламутить свое тусклое существование.

Из больницы я вернулась как никогда бодрая. Мне даже не было стыдно, что о себе я думаю больше, чем о маме, — для нее все было кончено. Предпочитаю приложить силы и надежду к чему-нибудь живому и многообещающему. Плевать я хотела на доктора Ревершона, но случившееся позволило мне открыть в себе новые качества. Я не собираюсь наставлять Луи рога с первым встречным, но сама мысль о том, что при желании я могла бы это сделать, наполняет душу нетерпеливым любопытством и возбуждает. Сегодня я довольствуюсь своей маленькой спокойной жизнью. Но кто знает, что может случиться завтра?

* * *

Жюльетта складывает листок и убирает его в сумочку — контрафактный «Вуиттон». подарок Пьера, купленный из-под полы на улице.

Когда это случилось? Лет сорок назад — а я до сих пор помню мельчайшие детали. Тот тип был просто омерзителен, считал, что ему все позволено, но, сам того не зная, помог мне пережить все эти годы. Великолепный врач! Я не изменяла Луи до встречи с Пьером, но не теряла надежды, что однажды меня похитит какой-нибудь соблазнитель. Иначе было не продержаться. Я верила в собственную безупречность. Брак — это такое лицемерие…

Пьер входит в воду с опаской, некрасиво подпрыгивая в волнах. Жюльетта смотрит на него придирчивым, ничего не прощающим взглядом. «Старик!» — думает она, и ужасное слово затмевает все остальное, она не чувствует нежности к этому мужчине, спасителю in extremis[4]из далеких грез. Пьер спас то, что оставалось от ее убогой жизни, но она не способна на благодарность. Во-первых, потому, что, не помани он ее надеждой на счастье, она бы продолжала жить как жила. Вот пусть теперь и отвечает! Кроме того, Пьер ничего не сумел бы изменить в ее жизни, если бы Жюльетта не прошла свою половину пути. Своим мужеством Жюльетта обязана только себе. Пьер ничем не рисковал, пускаясь в венецианскую авантюру.

Жюльетта знает, что несправедлива, но гордится тем, что перестала быть доброй и великодушной.

Счастье способно сделать непривычного к нему человека жестоким. Нам легче делиться с другими тем, чего мы нахлебались в этой жизни по самое «не хочу».

Жюльетта разворачивает французскую газету на странице новостей. Не читает объявлений о свадьбах и рождениях, но не пропускает ни слова в сообщениях о похоронах. Она сочувствует родственникам усопших, радуясь, что сама пока не отплыла к дальним берегам. Она благодарна тем, кто дожил до глубокой старости, — их выносливость означает, что она тоже уйдет не завтра. Погибшие по трагической случайности молодые не вызывают у нее ничего, кроме презрения, но она ужасается, когда семья в полном составе скорбит об уходе, после долгой болезни, ее ровесника или ровесницы.

Другие новости — наводнения, поиски маньяка, финансовый скандал — скользят мимо сознания Жюльетты, нет ничего важнее того, что происходит с ней самой в последние недели. Я — центр вселенной, хотя никто больше об этом не знает. Впрочем, вон тот мужчина, возможно, догадывается: он смотрит так, словно собирается заговорить. Вроде бы ненамного моложе меня, благородная седина, гордый взгляд. Загар красиво оттеняет светлые глаза! Хорошо, что он такой высокий! Коротышки в определенном возрасте начинают выглядеть смешно, как нелепые старые гномы, которые вечно куда-то торопятся на коротких толстых лапках. Боже! Он встает, кажется, намеревается подойти! А Пьер наконец окунулся, поплыл энергичным брассом и даже не смотрит в мою сторону.

— Вы француженка? Вы здесь одна? Могу я присесть?

Жюльетта едва не теряет сознание от страха, тут явно какая-то ошибка. Она лепечет, что кое-кого ждет, но язык ее не слушается. А он уже опускается на песок у ее ног.

— Меня зовут Серджо, а вас?

Пусть и не рассчитывает покорить меня одним взмахом ресниц! Я не девочка. К тому же вблизи он выглядит куда моложе.

— Я обожаю Францию. Учился в Париже, преподаю французский в Венеции. Так что, сами понимаете, для меня встретить француженку — все равно что вернуться в молодость. Не могу устоять! Надеюсь, что не кажусь вам невежей?

Мне следовало догадаться. Будь я итальянкой или бельгийкой, он бы даже не взглянул на меня.

— Вы впервые в Венеции?

— Я здесь уже два месяца. С мужем. Он… очень ревнив, так что, если не возражаете…

Неужели не ясно, что я хочу от него избавиться?!

— Понимаю. Вы очень красивая женщина. Простите за назойливость.

Уходит! Это к лучшему. Я не стану осложнять себе жизнь только потому, что какой-то незнакомец нашел меня красивой. Кстати, Пьер тоже считает меня красивой, хоть и перестал повторять это каждое утро.

— Надеюсь, вы побывали в Галерее Академии? Нет? Если хотите… я мог бы провести для вас экскурсию. Завтра, в одиннадцать, идет?

— О, вряд ли я…

— Ладно, подумайте. Я обязательно приду, буду стоять перед входом. Надеюсь на встречу.

Пьер уже выходит из воды. Жюльетте становится не по себе. Если смотреть против света, его вполне можно спутать с незнакомцем, который, проследив за ее взглядом, поспешно удаляется, бросив на прощанье «arrivederci bellissima». Его слова отзываются в ушах Жюльетты победным маршем. Bellissima! Стоило приехать сюда, чтобы услышать это адресованное лично ей «bellissima»!

— Чудная водичка! — восклицает Пьер, клацая зубами. — Ты встретила знакомого?

— Нет. Возьми-ка полотенце, простудишься.

— А чего хотел тип, который сбежал, увидев меня?

— Ах, этот… Не знаю, он не говорит по-французски.

— Все ясно. Наверное, жиголо. Принял тебя за богатую вдову. Ну что, идем обедать?

Ты увлеклась, бедная моя Жюльетта! Это единственное разумное объяснение. В твоем возрасте не пристало изображать королеву пляжа! Но зачем же так грубо возвращать меня к реальности? Никто не имеет права мешать мне мечтать. Bellissima — это обо мне и только обо мне.

В обеденном зале «Гранд-Отеля» Пьер и Жюльетта сидят за слишком широким для влюбленных столом. Помпезный декор вынуждает держать спину прямо, и снять туфли Жюльетта тоже не осмеливается. Распухшие ноги горят, сердце стынет от этого места, созданного для людей, презирающих таких, как она, маленьких и беззащитных. Официант смотрит без улыбки: он понимает всю неуместность ее присутствия под хрустальными люстрами.

— Тебе нравится?